Эра чудес

Уолдрон почувствовал себя не в своей тарелке, заметив, что женщина в камере прямо напротив стола слушает их разговор. Ее глаза были широко открыты, губы сильно сжаты. Он решил больше не смотреть на нее.

— ОК, — произнес Уолдрон, — известно, кто он?

— При нем не было никаких документов, — ответил Кэнфилд, — Вообще ничего. Сам в лохмотьях, словно прошел сквозь ад.

— Никаких татуировок или чего-нибудь в этом роде, — зевая, сказал Морелло. — Тело покрыто ссадинами и синяками от ударов примерно двухдневной давности, и плюс несколько свежих, скорее всего, после нападения в Городе Ангелов. Никаких заметных шрамов.

— Возьмите его отпечатки, — сказал Уолдрон. — Пусть приведут его в порядок и сделают несколько снимков как с живого. Док, есть какая-нибудь возможность сфотографировать сетчатку глаза?

— Возьмите сетчатки при вскрытии. Его глаза черт знает в каком состоянии. Через роговицу это сделать просто невозможно. Я же говорю — у него глаза, что вишни.

— Для одного психа слишком много проблем, — пробормотал Родригес.

Уолдрон оставил это замечание без внимания.

— И вряд ли это поможет, — еще шире зевнул Морелло. — Но в нем есть одна необычная штука: зеркальное расположение органов. Сердце не с той стороны, печень, все наоборот. Не удивлюсь, если он окажется одним из сиамских близнецов.

Ага! — воскликнул Уолдрон. — Понятно, Чико?

Этого нет в отчете, — заворчал Родригес.

Ну, с меня хватит, — сказал Морелло. Он достал из-под стола свою сумку: — Не будите меня рано утром. Он в морозильной камере, не разложится до обеда. А я пойду пока прикорну.

Когда шаги Морелло затихли на лестнице, Уолдрон кивнул Кэнфилду, и они пошли к камерам, где спали задержанные в Городе Ангелов.

— Который из них Рэдклифф? — спросил он.

— Вон тот, — Кэнфилд показал на темноволосого мужчину в дорогой одежде.

Даже в наркотическом оцепенении его лицо все еще хранило пережитый ужас. Чтобы отогнать от себя мысли, в чем кроется причина этого ужаса, Уолдрон заговорил.

— Нам о нем что-нибудь известно? Во всяком случае, я уже слышал это имя раньше.

— Может быть, но сюда мы его точно не забирали. Это знаменитый Ден Рэдклифф. Не очень-то хороший парень. Свободный торговец, большую часть времени проводит с Губернатором Грэди. С Западного Побережья сообщили, что видели его за пределами территории Грэди. Может, его имя тебе попадалось в телетайпе.

Не. очень-то хороший парень! Что за чертова привычка все этак мягко излагать!

И в любом случае, какое такое право имеет Кэнфилд относиться к нему, как к ничтожеству? По крайней мере, в нем больше силы воли, чем в Кэнфилде, и он не согласен лечь в укрытие универсальных дешевых притворств…

— Начнем с него? — предложил Кэнфилд, в любой момент готовый выгнать это живое напоминание о бедственном положении мира из-под крыши, которую ему приходилось теперь делить вместе с другими.

Уолдрон в любом случае собирался оставить Рэдклиффа на потом, но тон Кэнфилда доставил ему еще большее удовольствие принять такое решение.

— Нет, я начну с управляющего, его персонала и тех, кого ты привез для перекрестных допросов. Я оставлю Рэдклиффа и его компанию до тех пор, пока мне ни станет ясна вся картина в целом от тех, кто не был непосредственно замешан в этой истории.

На мгновенье ему показалось, что Кэнфилд станет возражать, но тот просто пожал плечами и велел Родригесу открыть камеру.

Глава третья

Возник ниоткуда. Огляделся и увидел Рэдклиффа. Пошел прямо на него, хотя нет, скорее поплелся, словно к его ногам были привязаны гири. Что-то сказал. Стали швырять вещи. Паника. И забытье. Нет, никогда не видел его раньше. Ни малейшего понятия, кто это может быть, тем более что его лицо замызгано грязью.

К тому времени, когда Уолдрон прослушал дюжину идентичных историй, он пожалел, что принял столь жалкое решение, как повысить Кэнфилда до выездного. Когда наконец в офис привели Рэдклиффа, Уолдрон стал, не стесняясь, с любопытством изучать его. Рэдклифф ответил на это внимание к нему живым интересом, и прежде чем последовать приглашению Уолдрона сесть, бросил внимательный долгий взгляд на прибитую к стене карту с нанесенными вручную изменениями.

— Вас зовут Деннис Рэдклифф, так? — спросил Уолдрон.

— Так, — Рэдклифф закинул ногу на ногу. — Вы не против, если я закурю?

— Ради Бога, — Уолдрон придвинул микрофон к его губам. — Этот разговор…записывается на пленку и может соответственно быть использован в качестве улики. — утомленно прервал Рэдклифф. — Я уже попадал в такие передряги.

Вы хорошо себя чувствуете? — парировал Уолдрон. Человек, на которого вы бросили стол, мертв. На мгновенье в глазах Рэдклиффа загорелся воинственный огонек. Но он тут же исчез, и Рэдклифф пожал плечами:

И что? Включили газ, а между тем, как вдохнешь газ, и тем, когда отключится сознание, существует промежуток времени, когда человек не отвечает за свои действия.

Точно. Уолдрон сам взял сигарету и задумался, что так отличает Рэдклиффа от Кэнфилда.

— Вы предъявляете мне обвинение? — добавил Рэдклифф.

— Пока нет. Вам нужен адвокат?

— Зачем, раз мне не предъявляют обвинения.