Эра дракона

«Взяточников в Китае, — говорил бывший посол РФ в этой стране Игорь Рогачев, — находят на всех уровнях — от сельских администраций до центрального правительства. Высшая мера в уголовном кодексе КНР — это смертная казнь или смертная казнь с отсрочкой исполнения. Так вот, в самых серьезных случаях коррупции суды без колебаний выносят такой приговор. Но не зря говорится, что важна не строгость наказания, а его неотвратимость. Власть старается использовать внесудебные, прежде всего воспитательные методы, взывая к совести чиновников, напоминая о славных революционных традициях коммунистов-бессребреников. Но борьба идет с переменным успехом»[656].

В сентябре 2006 года руководитель Главного статистического управления Китая Цю Сяохуа всенародно объявил, что его ведомство начинает разрабатывать новый «индекс счастья», который будет учитывать уровень жизни, состояние окружающей среды и зарплату. Но похоже, что личный «индекс счастья» Цю Сяохуа оказался непомерно высок. В итоге главный статистик Китая был отправлен в отставку за «серьезные дисциплинарные нарушения». А на самом деле — по подозрению в коррупции. Центральная комиссия по проверке дисциплины ЦК КПК проверяла его причастность к грандиозному коррупционному скандалу в Шанхае. От должности был отстранен главный партийный босс — первый секретарь шанхайского горкома КПК Чэнь Ляньюй[657].

И это просто один из многих фактов, уже ставших известными. Но все же в Китае борьба с коррупцией идет, а не имитируется, как в России. По мнению Дмитрия Рогозина: «Пример бурно развивающегося националистического Китая наглядно демонстрирует, что непримиримая позиция правящей партии и общества к преступности в собственных рядах и даже среди высшего партийного руководства оказывает благоприятное воздействие на укреплении партийной дисциплины, государственного единства и темпы экономического роста»[658].

В мае 2007 года в Китае побывал председатель российской Счетной палаты Сергей Степашин. «По мнению Степашина, нам вообще есть чему поучиться у китайцев. В том числе — борьбе с коррупцией. В Поднебесной, например, одно из самых жестких антикоррупционных законодательств в мире… По мнению Степашина, «важна не только карательная сторона, хотя и она должна присутствовать».

Но на примере китайцев мы могли бы поучиться выстраиванию самой системы борьбы с коррупцией, сделать прозрачной деятельность своих чиновников, способам управления особыми экономическими зонами».[659]

Впрочем, похоже, и с борьбой с коррупцией в Китае не все просто. «Обострение «коррупционной ситуации» может вызвать социальный взрыв, а сама коррупция несет прямые угрозы реформам, более того, может вызвать ценовые, ресурсные, инвестиционные и, в конечном счете, социальные перекосы. В то же время в краткосрочном и среднесрочном плане роль взрывателя может сыграть и нарастающая в Китае борьба с коррупцией»[660].

Еще одной проблемой, с которой сталкивается экономическое развитие Китая — неравномерность этого развития.

«…В Китае…, — отмечал М.С. Горбачев, — как и в других странах, еще много нерешенных проблем. Одной из них, например, является проблема равномерного развития различных регионов страны. Так, при бурном развитии особых (свободных) экономических зон в приморских провинциях многие центральные провинции ждут своего часа»[661].

Красноярский художник Сергей Форостовский, побывавший в Китае, отметил: «… рядом архаика, например, рикши, ослики, феодальная система, когда крестьянин мотыжит землю: сто поколений до него мотыжили и будут мотыжить после, он ни грамоты не знает, он пребывает в каком-то глубоком Средневековье. И тут же одновременно небоскребы, ракеты. Все это как-то странно смешано: архаика и сверхцивилизованность»[662].

«В Поднебесной после четверти века реформ восточное и южное побережье разбогатело, тогда, как глубинка все еще пребывает в бедности и отсталости. А Центральный и За-ладный Китай, где в основном сосредоточены полезные ископаемые и энергетические ресурсы — это более двух третей территории и почти треть населения»[663].

Особенностью отставания глубинных регионов является то, что часто они населены национальными меньшинствами. А это означает еще большую перспективу нарастания напряженности уже не только социальной, но и национальной.

«В Китае крупнейшие национальные автономии (Синь-цзян-Уйгурские АР, Тибет, Внутренняя Монголия) заперты в глубине материка, оттеснены на задворки империи. Приморские районы, в которых кипит хозяйственная деятельность, в том числе внешнеэкономическая, заселены ханьцами»[664].

Национальные проблемы — взрывоопасная проблема Китая.

Однако, национальные проблемы, отягченные региональным неравенством, не так и страшны для Китая, так как более 90 процентов населения являются все же китайцами. И если этот народ не разделится по каким-либо признакам (северные и южные, например), то волнения на национальных окраинах ему преодолеть удастся.