Эра Дракулы

Покойная королева была бабушкой Европы. Семеро из ее детей все еще жили, четверо из них оставались «теплыми». Браком и порядком престолонаследия они связывали оставшиеся королевские дома Европы. Даже если отставить в сторону Берти, существовало достаточно претендентов, чтобы оспорить трон. Красивая ирония состояла в том, что короля-вампира могла низвергнуть шумная компания коронованных гемофилитиков.

Борегар отошел назад. Вокруг него собрались неожиданно протрезвевшие вампиры. Женщины из гарема и офицеры гвардии. Фурии кинулись первыми и повалили его на пол, разрывая на части…

…Чарльз пытался спасти ее от беды, стараясь держать подальше от планов клуба «Диоген», но Женевьева упрямо настаивала на том, чтобы увидеть Дракулу в его собственном логове. Теперь же оба они, скорее всего, умрут.

Ее откинули прочь жены Дракулы. Они бросились на Чарльза, обагрив рты и когти. Она почувствовала бритвенные поцелуи на лице и руках Борегара, вытащила одну адскую кошку – эту штирийскую тварь, графиню Барбару Цилли, если Женевьева не ошибалась, – из общей свары и отбросила ее, верещащую, через всю комнату. Дьёдонне обнажила клыки и зашипела на упавшую женщину.

Злоба придала ей сил.

Она широким шагом подошла к куче, сомкнувшейся над Чарльзом, и рывком освободила его, ударяя и пронзая врагов руками. В своем логове придворные стали мягкими, пресыщенными. Отбросить женщин Дракулы прочь оказалось сравнительно легко. Женевьева обнаружила, что плюется и кричит вместе с остальными самками, клочьями вырывая волосы и царапая красные глаза. Чарльз истекал кровью, но был все еще жив. Она сражалась за него, как мать-волчица сражается за своих щенят.

Одержимые распутницы на четвереньках отползли прочь, подальше от Женевьевы, давая ей пространство. Чарльз встал с ней рядом, все еще покачиваясь. Перед ними появился Хентцау, рыцарь Дракулы. Нижняя часть его тела оставалась человеческой, но зубы и когти принадлежали животному. Он сжал кулак, и костяное лезвие, длинное, прямое и острое, выскользнуло из костяшек.

Женевьева сделала шаг назад, выходя за пределы действия костяной рапиры. Придворные отступили, образовав круг, будто толпа на боксерском поединке. Дракула наблюдал за ними, все еще прикованный к мертвой королеве. Хентцау ходил вокруг, его меч двигался быстрее, чем могла видеть Женевьева. Она услышала шепот лезвия и секунду спустя поняла, что на ее плече зияет открытая рана, а по платью красной нитью сбегает кровь. Дьёдонне подхватила стул и подняла его как щит, парируя следующий выпад. Хентцау прорезал обивку и сиденье, край клинка застрял в дереве. Когда он освободился, то из разреза показался конский волос.

– Сражаешься мебелью, да? – усмехнулся руританец.

Он несколько раз взмахнул мечом вокруг ее лица, и локоны волос вампирши взлетели в воздух. Откуда-то со стороны дверей раздался крик, и что-то упало на пол рядом с Чарльзом…

…Придушенный голос принадлежал Меррику. У ног Борегара лежал меч-трость. Несчастный уродец вырвал его у лакея. Чарльз не ожидал, что переживет королеву. Для него эти секунды уже казались послежизнью.

Гвардеец, вытолкнувший клинок из собственного скелета, приближался к Женевьеве. Хентцау не считал «теплого» человека стоящим беспокойства. Чарльз быстро вскочил на ноги, мускулы фехтовальщика легко сокращались, рука, державшая клинок, обладала достаточным умением, чтобы срубить голову.

Борегар подобрал трость и вытащил посеребренный меч. Он понимал, как чувствовал свое оружие руританин, – как продолжение собственной руки.

Хентцау с легкостью обезоружил Женевьеву. Он ухмыльнулся и отвел руку, целясь в сердце. Борегар ударил сверху вниз, сбив гвардейцу прицел, а возвратным движением загнал острие под челюсть Руперту; лезвие легко разрубило грубую шерсть и кожу и проскрежетало о кость.

Руританец завыл от серебряной боли, повернулся к Борегару и ринулся в атаку, кончик его меча парил, подобно стрекозе. Даже в агонии он был быстрым и точным. Борегар парировал целый каскад атак. Неожиданно он пропустил удар и почувствовал тянущую боль под ребрами. Отпрянув назад и опередив пронизывающее лезвие буквально на полсекунды, он поскользнулся на мраморе и тяжело упал, зная, что Хентцау сейчас накинется на него и рассечет ему артерии. Женщины из гарема напьются из фонтанирующих ран.

Гвардеец занес свою руку-меч как косу, лезвие со свистом начало опускаться. Борегар понял, что нижняя точка этой дуги лежит на его шее. Он подумал о Женевьеве. О Памеле. Содрогнувшись, вскинул руку, чтобы отразить удар. Рукоятка трости слегка скользнула во влажной от пота ладони, и он крепче перехватил ее.

Сотрясение от удара прошло через все его тело. Рука Хентцау столкнулась с серебром Борегара. Гвардеец пошатнулся. Его костяной меч упал, безжизненный, начисто отрезанный у локтя. Кровь брызнула фонтаном, и Чарльз инстинктивно откатился в сторону.