Эра Дракулы

– В сторону! – приказал Борегар.

Человек из клуба «Диоген» держал в руке револьвер. Он взвел курок и тщательно прицелился. Страйд повернулась и посмотрела прямо в ствол.

– Это бесполезно, – запротестовала Эмуорт.

Лиз взвилась в воздух. Борегар нажал на спуск. Пуля пронзила сердце женщины и отбросила ее к стене. Она упала, безжизненная, прямо на Сьюарда, постепенно обретая прежнюю форму.

Женевьева вопросительно взглянула на Борегара.

– Серебряная пуля, – объяснил он безо всякой гордости.

– Чарльз, – выдохнула Кейт в ужасе.

Дьёдонне подумала, что та сейчас упадет в обморок, но девушка удержалась на ногах.

Сьюард встал, стирая кровь с лица. Губы его сжались в белую линию, доктора трясло, он едва справлялся с отвращением.

– Ну, вы завершили дело Джека-потрошителя, это факт, – пробормотал Лестрейд.

– Я не жалуюсь, – заметил Уоткинс с рассеченной грудью.

Женевьева склонилась над трупом и подтвердила смерть Лиз Страйд. В последней конвульсии рука жертвы – все еще частично волчья – взметнулась вверх и сомкнулась на ноге директора.

Глава 25. Прогулка по Уайтчепелу

– Мне кажется, под конец ее сознание прояснилось, – сказал Борегар. – Она пыталась нам что-то сказать.

– И что вы предполагаете? – отозвалась Женевьева. – Имя убийцы – Сидни Брюк?

Борегар рассмеялся. Не-мертвые обычно юмора не любили.

– Навряд ли. Возможно, мистер Ботинк.

– Или это башмачник.

– У меня есть надежная причина верить, что Джон Пицер вне подозрений.

Труп увезли на телеге в морг, где его ждали жадные стервятники-медики и журналисты. Кейт Рид отправилась в «Кафе де Пари» телефонировать репортаж, получив строгий запрет упоминать имя Борегара. Клуб «Диоген» не жаловал внимания к своей деятельности, но по-настоящему Чарльза заботила Пенелопа. Он хорошо мог представить ее реакцию, если бы его участие в последних минутах Лиз Страйд стало известно публике. Это была другая сторона города, совершенно иная часть жизни Борегара. Пенелопа здесь не ходила и предпочла бы ничего не знать о ее существовании.

Он прошел весь путь между Бернер-стрит и Митр-сквер. Вампирша из Тойнби-холла следовала рядом, явно не обращая большого внимания на бледное солнце, в отличие от Кейт вчера. В свете дня Женевьева Дьёдонне казалась привлекательной. Она одевалась как новая женщина[151]: узкий пиджак и простое платье, удобные туфли на плоском каблуке, шляпа, больше похожая на берет, и накидка до талии. Если через год в Великобритании по-прежнему будет выборный парламент, то она захочет голосовать и, как подозревал Чарльз, явно не отдаст свой голос лорду Ратвену.

Они пришли к месту убийства Эддоус. Митр-сквер оказался площадью, которую со всех сторон окружало здание Большой синагоги, а попасть на нее можно было только через два узких прохода. Сейчас их перегораживали веревки, кровавое пятно охранял «теплый» полицейский. Несколько зевак слонялись поблизости, явно желая попасть в ряды подозреваемых. Ортодоксальный иудей – пейсы свисают перед ушами, борода до живота – пытался заставить каких-то темных личностей уйти от дверей храма.

Борегар поднял веревку и позволил Женевьеве пройти. Он показал визитку полицейским, те отдали честь. Вампирша осмотрела сумрачную площадь.

– А Потрошитель, похоже, быстро бегает, – сказала она.

Чарльз сверился с карманными часами.

– Мы обогнали его на пять минут, но знали, куда идем. Скорее всего, он не воспользовался кратчайшим путем, избегал главных улиц. Джек искал жертву.

– И уединения.

– А тут не слишком-то уединенно.

Из окон двора на площадь смотрело множество лиц.

– В Уайтчепеле люди давно научились многого не замечать.

Женевьева мерила шагами пространство, словно пыталась ощутить его.

– Прекрасное место, общедоступное, но закрытое. Идеально подходит для разврата под открытым небом.

– А вы не похожи на других вампиров, – заметил он.

– Это так, – согласилась она. – Надеюсь, что это так.

– Подобных вам называют старейшинами?

Женевьева похлопала себя по груди в области сердца:

– Прелестные шестнадцать лет на вид, но родилась я в 1416 году.

Борегар невероятно удивился:

– Значит, вы не…

– Не из кровной линии принца-консорта? Именно так. Моим отцом-во-тьме был Шанданьяк, а его матерью-во-тьме – леди Мелисса д’Акве, а ее…

– То есть все это, – он взмахнул рукой, – не имеет к вам никакого отношения?

– Все имеет отношение ко всем, мистер Борегар. Влад Цепеш – больное чудовище, и он распространяет заразу. Эта несчастная женщина сегодня утром – вот чего можно ожидать от его кровной линии.

– Вы врач?

Она пожала плечами:

– За прошедшие годы я сменила немало профессий. Была шлюхой, солдатом, певицей, географом, преступницей. Выбирала занятие по обстоятельствам. Сейчас мне больше всего подходит поприще доктора. Мой отец, настоящий отец, был лекарем, а я ему помогала. Может, вы не знаете, но Элизабет Гарретт Андерсон[152] и София Джекс-Блейк[153] не первые женщины, посвятившие себя медицине.

– С пятнадцатого века многое изменилось.

– Я это понимаю. Что-то такое читала в «Ланцете». Я не стану применять пиявки, разве только в особых случаях.