Эра Мориарти

Виновник ранней побудки обнаружился в кабине лифта — именно благодаря акустике пневмотрубы его вопли о помощи и показались нам столь громкими. Был он маленький, мокрый, несчастный и похожий более на скомканную половую тряпку, забытую уборщицей, чем на живое существо. Стоять он не мог, лежал на рифленом металлическом полу и орал. Позже мы пытались выяснить, как он туда попал — а главное, кто замкнул реле, вернув лифтовую кабину к нашему дирижаблю от причальной мачты, но не преуспели. Мисс Хадсон яростно отрицала свою причастность, как и мальчишка-слуга, разбуженный и допрошенный сразу же после того, как несчастный котенок был насухо вытерт, водружен на обеденный стол и напоен молоком. Помню, я отметил, что он почти не пах кошкой — только дымом, мокрой шерстью, металлом, жженой резиной и — почему-то — хорошим кофе, типичный лондонский зверек, не имеющий собственного запаха. Как бы там ни было, личность пронесшего его на борт так и осталась загадкой — две самые вероятные кандидатуры не сознались, подозревать же в столь странном поступке капитана Коула никому и в голову не пришло, а больше на борту «Бейкер-стрита» никто не жил, и потому загадка так и осталась неразгаданной. К тому же когда котенок был лишен всех пластов изначально покрывавшей его грязи и насухо вытерт салфетками, обнаружилась еще одна его особенность, потрясшая наше воображение куда сильнее.

Котенок имел лишь одну целую лапку. Левую переднюю. На месте же трех остальных у бедолаги торчали лишь культяпки длиною не более фаланги мужского пальца. Стоять он не мог — опрокидывался набок. Впрочем, это ничуть не помешало ему вылакать целое блюдце молока, а потом начать энергично вылизываться — очевидно, наши салфетки не показались ему достаточно чистыми.

— Что за бесчеловечное чудовище могло сотворить такое?! — воскликнула мисс Хадсон чуть ли не со слезами в голосе, и я только было успел порадоваться, что она вовсе не столь кровожадна, как хочет казаться, как она добавила, гневно нахмурившись: — Я бы за это убивала! Сама! Голыми руками!! Чудовищно, просто чудовищно и бесчеловечно…

— Тут я с вами соглашусь, действительно бесчеловечно… — я мягко опрокинул котенка на спину и профессионально ощупал культяпки, которыми он тут же принялся ловить мои пальцы, громко урча. — И мы ее уже почти убили.

— Что вы имеете в виду?! — воскликнула мисс Хадсон, хмурясь еще больше, она всегда воспринимала непонятное как личное оскорбление. Холмс же лишь снисходительно хмыкнул. Полагаю, он давно уже все понял.

— Он имеет в виду природу, милочка. В послевоенные годы все больше рождается таких вот уродов. И не только среди уличных кошек или бродячих собак. Раньше бы они не выжили, но сейчас, благодаря пропитавшей Лондон живительной радиации, некоторым удается. Не знаю, задумывался ли кайзер о столь отдаленных последствиях атомных бомбардировок, но не могу исключать такую возможность. Столица Британской империи, заполоненная одноногими котами и червеобразными собаками… Меня просто в дрожь бросает от подобной перспективы!

Холмс передернул плечами и повернулся ко мне:

— Надеюсь, мой друг, вы сумеете применить свои медицинские знания и усыпить этого уродца быстро и безболезненно?

— Вы!.. Вы сами чудовища! Бессердечные, злые! Вы!.. Вы звери, господа! — возмущенная до крайности мисс Хадсон топнула ножкой и выскочила из кают-компании, бросив в наш адрес напоследок самое страшное оскорбление — Мужчины!!!

Холмс снова философски пожал плечами:

— По мне так куда бессердечнее было бы оставить его и дальше влачить столь жалкое существование. Усыпить, чтобы не мучился — куда гуманнее.

Котенок тем временем бросил безуспешные попытки поймать мой палец, свернулся пепельно серым пушистым клубочком и заурчал. Мне не показалось, чтобы он особо мучился.

— Но сейчас, Ватсон, у вас просто не будет на это времени, ведь в нашем распоряжении осталось не более четверти часа.

— Не более четверти часа на что? — спросил я, отвлекшись от размышлений о том, можно ли счесть громкое довольное урчание признаком испытываемых мучений.

— На то, чтобы переодеться, конечно же! Не собираетесь же вы отправиться в Гайден-парк в домашнем халате?! Ну же, Ватсон! Не стойте столбом! Хорошее убийство перед завтраком — что может быть лучше?! Майкрофт прислал телетайпограмму, написал срочно, но поставил лишь один восклицательный знак, из чего я сделал обоснованный вывод, что как минимум три четверти часа дела империи могут и обождать. Но это время уже почти истекло, так что вам действительно следует поторопиться!

* * *