Эра Волка

Он так жаждал скорейшего разрешения всех загадок, трудностей и испытаний, не осознавая даже, что будет делать, когда всё кончится. Не догадывался Денис, что конец этот станет финалом всей его прежней жизни, в которую он вернуться не мог, так как успел заглянуть в щель на дверях нового мира – мира, где путь без сталкера – самоубийство.

Понимал это Денис столь остро, что порой его охватывал душевный паралич. Не мог он самостоятельно справиться с утратой прежней жизни и осознанием, что новая недостижима пока он не научится существовать в реальности, где все не то, чем кажется, включая его самого. Он знал лишь двух людей, способных плыть по волнам этого эфемерного, энигматического пространства, не сбиваясь с пути. Как и сам Денис, они имели самый надежный и безотказный компас, но в отличие от него умели с ним управляться. Беда была в том, что ни к одному из них он не мог обратиться. Ольга бесследно пропала, а к Хельме он не смел ехать после того, как провалил свою миссию. Старая финка готовила его в защитники для своей любимицы, но он даже с этой элементарной задачей не справился. Была, правда, ещё Аграфена Стефановна, но к ней и в особенности к её приемчикам Денис так и не проникся, несмотря на то, что предсказания её начинали сбываться.

Денис старался быть мужественным, но мясорубка действительности нещадно смалывала его жизнь в фарш. Когда умерла Катерина, он думал, что потерял, если не всё в жизни, то самое ценное. Нынче же становилось ясно, что её уход принес ему больше, чем забрал. Обретение важной мисси, ощущение собственной значимости, новый невероятный опыт и люди, с которыми ему довелось встретиться, стали не просто компенсацией за потерю, но и его судьбой. И вот теперь вновь утраты, только на сей раз с ним произошло полное обнуление. Он потерял веру в значимость своей роли. Вокруг него сто тонн любви, но она приносит лишь страдания, от того что вся отверженная. Родион любит Свету, Света тоскует по нему, а сам он боготворит Ольгу, которая, в свою очередь, вообще, вряд ли может любить как обычный человек.

Ещё месяц назад, он, казалось, освободился, позволив душевной боли излиться из своего сердца, но тогда его, как ни странно, сама любовь и спасла. И вот снова ранее выигранный у судьбы покой сменился душевными терзаниями. Мысли об Ольге опять стали для него наваждением. Она поселилась в каждой минуте его жизни, и это сводило Дениса с ума.

В его сердце не было ни обиды, ни сожаления, ни горечи, но присутствовало нечто такое, что никак не желало охарактеризовываться, обозначаться и оформляться в конкретное чувство. Оно лишь беспрестанно щемило грудь, а когда Денису казалось, что он нащупывал некое понимание, ухватив кончик этого клубка ощущений, веревочка обрывалась.

Он пропускал всю свою бытность через фильтры собственных невнятных переживаний, истончаясь и развеиваясь, словно песок по ветру. Часами просиживал на кухне с незажжённой сигаретой в руках, или же, наоборот, курил одну за другой. Денис слонялся по городу, не имея ни маршрута, ни цели. Он терял ориентиры и уже почти заблудился на тонкой границе растождествления себя с внешним миром. И, наверное, всё кончилось бы самозабвением, не угляди он, наконец, тонкую полоску суши в безбрежном море исканий.

Он нашёл её случайно, даже не нашёл, а набрёл, оставив уже всякую надежду на спасение и счастье. В Катькином садике, несмотря на морозец, звучала тихая, невероятно проникновенная музыка, и проходивший по Невскому Денис, побрел на этот манящий призыв флейты. Там-то он её и увидел.

Она сидела прямо на земле, в окружении трёх странно одетых личностей и играла на флейте. У тех, кто находился рядом с нею, тоже были какие-то инструменты, кажется барабаны и акарины. Но их игры Денис отчего-то не слышал, словно его мозг выключил все посторонние звуки, кроме тех, что исходили от Ольги.

Она подняла на него свои бархатные глаза и ласково улыбнулась.

– Здравствуй, Денис, – пропел её ангельский голос.

– Здравствуй, – только и смог вымолвить парень.

Он так долго её искал, о стольком хотел рассказать и расспросить, а теперь стоял, смотрел и не понимал, что говорить.

– Я погибаю, Ольга, – наконец, проговорил он.

– Да, – грустно, но с улыбкой проговорила Ольга. – Но это ещё не конец.

Денис присел перед ней на корточки, осторожно взял её тонкие, озябшие пальцы в свои руки и, задушив гордость, попросил:

– Пожалуйста, вернись. Ты – мой маяк в океане жизненных неурядиц. Я гибну без тебя, я скатываюсь на дно и чувствую вину за то, что просираю такую ценность, как жизнь.

Ольга, мягко высвободила свои руки из его ладоней и стала гладить поросшее щетиной, осунувшееся лицо Дениса.

– Не вини себя. Знай одно – всё в твоей жизни происходит правильно. Пути без заблуждений и ошибок не бывает. Но самая главная провинность – корить себя за то, что ты однажды оступился. Прими произошедшее и отпусти, но запомни урок, чтобы этого больше не повторилось. Таков путь к звездам.

– Через тернии?

– Через опыт.

– Вернись, Ольга, – снова попросил Денис.

– Когда ты будешь готов.

– К чему?