Эрагон.Брисингр

«Центр рушится», думала она.

Схватив края несоединенных частей брони, которая покрывала его туловище, как будто стараясь оторвать их, Гарцвог сказал Насуаде:

- Ты хочешь, чтобы я следовал за ней, госпожа Ночная охотница? Я не могу бежать также быстро как эльфы, но я могу бежать так же долго.

- Нет… нет, не надо. Арья может пройти это расстояние, но солдаты станут охотиться на тебя сразу же, как только какой-нибудь фермер заметит тебя.

- Я привык к охоте.

- Но не в середине Империи, с сотнями человек Гальбаторикса, блуждающих по сельской местность. Нет, Арья должна будет бороться за себя. Я думаю, что она может найти Эрагона и держать его в безопасности, поскольку без него, мы обречены.

9. Спасение и Уклонение

Огромное спасибо Илирии за редактирование перевода

Ноги Эрагона стучали по земле.

Громкий повторяющийся звук широких шагов возникал в пятках и бежал вверх по его ногам, через бедра, вдоль спинного хребта пока не заканчивался в основании черепа, где непрекращающееся воздействие сотрясало зубы и усиливало головную боль, которая, казалось, ухудшалась с каждой пройденной милей. Монотонность бега вначале раздражала Эрагона, но в скором времени она убаюкала его до состояния подобного трансу, в котором он не думал, но двигался.

Там, где его ботинки касались земли, Эрагон слышал треск хрупких стеблей травы и видел мельком слой пыли, поднимавшейся из треснувшей почвы. Он предположил, что вот уже, по меньшей мере, месяц в этой части Алагейзии не было дождей. Обезвоженный воздух высушивал его дыхание, не затрагивая лишь горло. И сколько бы Эрагон ни пил, он не мог восстановить то количество воды, которое солнце и ветер украли у него. Вот почему его голова болела.

Хелгринд был далеко позади. Однако он продвигался медленнее, чем надеялся. Сотни патрулей Гальбаторикса, состоявшие как из солдат, так и из магов, рыскали толпами по этим землям, и он часто вынужден был скрываться, чтобы избежать их. Без сомнений они искали его. Вчера вечером, Эрагон даже заметил Торна, низко пролетающего над западным горизонтом. Он немедленно оградил свой разум, бросившись в канаву, и оставался там в течение получаса, пока Торн не опустился за край горизонта.

Эрагон решил путешествовать по проторенным дорогам и следам везде, где возможно. События прошедшей недели приблизили Эрагона к пределам его физической и эмоциональной выносливости. Он предпочел позволить своему телу отдыхать и восстанавливаться, вместо того, чтобы напряженно продираться через ежевику, холмы и грязные реки. Придет время и для отчаянного жесткого рывка, но не сейчас.

Пока он придерживался дорог, то не осмеливался бежать с той скоростью, на какую был способен: действительно, было более мудро избегать бега в полную силу. Некоторое количество деревень и отдельных домов было рассеяно повсюду вокруг. Если бы любой из жителей заметил одинокого человека, бегущего через сельскую местность так, будто стая волков преследовала его, то это зрелище точно пробудило бы в нем любопытство и подозрение, и могло бы даже вдохновить напуганного фермера сообщить об этом случае Империи. Это могло оказаться смертельным для Эрагона, самой большой защитой которого был плащ анонимности.

Теперь он только бежал, потому что на протяжении более лиги не сталкивался ни с одним живым существом, кроме длинной змеи, греющейся на солнышке.

Возвращение к варденам было для Эрагона главной причиной беспокойства, и это терзало его, заставляло тащиться вперед подобно простому бродяге. Однако он ценил возможность побыть наедине с самим собой. Он не был одинок, действительно одинок с тех пор, как нашел яйцо Сапфиры в горах Спайна. Всегда ее мысли терлись о его, Бром, или Муртаг, или еще кто всегда были рядом. Помимо бремени постоянных товарищеских отношений, Эрагона тяготило то, что он, с тех пор как покинул долину Паланкар, проводил все месяцы в изнуряющих тренировках, прерываясь лишь для путешествия или принятия участия в шумных сражениях. Никогда прежде ему не приходилось быть сконцентрированным так сильно и так долго или иметь дело с таким огромным количеством беспокойства и страха.

И все-таки он приветствовал свое одиночество и мир, который оно принесло. Отсутствие голосов, включая его собственный, было сладкой колыбельной, которая на короткий срок смыла его страх перед будущим. У него не было никакого желания связаться с Сапфирой – хотя они были слишком далеко друг от друга, чтобы соприкоснуться сознаниями, его связь с нею подсказала бы ему, если ей причинили боль — или с Арьей и Насуадой и услышать их сердитые речи.

«Намного лучше, - думал он, - Слушать песни мелькающих птиц и дуновение бриза сквозь траву и покрытые листвой ветви».

Звон упряжи, топот копыт, и мужские голоса вдалеке выдернули Эрагона из мечтательного состояния. Встревоженный, он остановился и поглядел вокруг, пытаясь определить, откуда приближаются мужчины. Две воркующие галки устремились вверх по спирали от соседнего ущелья.