Эрагон.Брисингр

Подобные марле, иллюзии снов наяву исчезли, как только Эрагон замахал в воздухе руками. Он свернулся почти пополам, поскольку откатился далеко от того места, где лежал. Подползая назад, он подтянулся к ногам и поднял руки перед собой, чтобы отклонить надвигающиеся удары.

Темнота ночи окружила его. Выше, беспристрастные звезды продолжали двигаться по спирали в своем бесконечном астрономическом танце. Ниже, не шевелилось ни одно существо, и при этом он ничего не смог услышать кроме нежного ветра, ласкающего траву.

Эрагон устремил свой разум наружу, убежденный, что кто-то собирается напасть на него. Он расширил границы своего сознания более чем на тысячу футов в каждую сторону, но не нашел никого больше поблизости.

Наконец он опустил свои руки. Его грудь вздымалась, а кожа горела, и раздавался резкий запах пота. В его сознании ревела буря: вихрь вспыхивающих лезвий и расчлененных конечностей. На мгновение, ему показалось, что он очутился в Фартхен Дуре, сражаясь с ургалами, а затем на Пылающих Равнинах, скрещивая мечи с людьми подобными себе. Каждое видение было настолько реальным, что он готов был поклясться в том, что это какая-то странная магия перенесла его назад сквозь пространство и время. Он видел перед собой людей и ургалов, которых убил; они казались настолько реальными, что он спрашивал себя, а будут ли они говорить. И хотя на нем больше не было шрамов от прошлых ран, тело его помнило многочисленные повреждения, которые он претерпел, и он дрожал, вновь чувствуя, как мечи и стрелы пронзают его плоть.

С безликим завыванием Эрагон упал на колени, обхватил руками живот, как бы обнимая себя, и закачался взад-вперед.

- Все в порядке... Все в порядке… - Эрагон уперся лбом в землю, сжавшись в твердый, напряженный шар. Он чувствовал животом свое горячее дыхание.

- Что со мной не так?!

Ни в одной из историй, которые рассказывал Бром в Карвахолле, не упоминалось, чтобы подобные видения запутывали героев прошлого. Ни один из воинов, которых Эрагон встречал у варденов, не был обеспокоен пролитой им кровью. И даже притом, что Роран признался, как он не любил убивать, он ни разу не просыпался посреди ночи от собственного крика.

«Я слаб, - думал Эрагон. - Человек не должен так себя чувствовать. A Всадник тем более. У Гэрроу или Брома все было бы прекрасно, я точно знаю. Они бы сделали то, что должны были сделать, и так бы оно и было. Никакого плача по поводу совершенного, никакого беспрестанного волнения или скрежета зубов... Я слаб».

Подпрыгивая, он бродил вокруг своего гнезда в траве, пытаясь успокоиться. После получаса, когда дурное предчувствие все еще сдавливало ему грудь железной хваткой, а его кожа испытывала такой зуд, как будто тысяча муравьев ползала под нею, он почти бесшумно сорвался с места. Эрагон схватил свою корзину и ринулся в смертоносный забег. Его не волновало ни то, что лежало перед ним в незнакомой тьме, ни то, что кто-то мог заметить его безрассудный бег.

Он стремился лишь избежать своих кошмаров. Его разум обратился против него, и он не мог положиться на рациональное мышление, чтобы рассеять панику. Его единственное спасение было в том, чтобы довериться древней животной мудрости своего тела, которая сказала ему двигаться. Если бы он бежал достаточно быстро и усердно, возможно, он смог бы обрести контроль над собой в этот момент. Возможно, грязные руки, испачканные в грязи ноги, гладкий холод пота под его руками и несметное число других ощущений своим неоспоримым весом и числом заставили бы его забыть.

Возможно.

Стая скворцов пронеслась через дневное небо, как рыба через океан.

Эрагон искоса посмотрел на них. В долине Паланкар, когда скворцы возвращались весной, они часто образовывали группы столь большие, что превращали день в ночь. Эта стая не была настолько большой, и всё же она напомнила ему о вечерах, проведенных за распитием мятного чая с Гэрроу и Рораном на крыльце у их дома, наблюдая, как шелестящее темное облако птиц крутится и завихряется вверху.

Затерявшись в воспоминаниях, он остановился и сел на скалу, чтобы вновь завязать шнурки на ботинках.

Погода изменилась; теперь было прохладно, и серое пятно на западе намекало на возможный шторм. Растительность здесь была более пышной, со мхом и тростниками и густыми зарослями зеленой травы. На расстоянии нескольких миль пять холмов венчали плоскую равнину. Кучка мощных дубов украшала центральный холм. Эрагон взглянул на рушащиеся стены поверх затуманенных ворохов опавшей листвы, давно заброшенные здания, построенные неким народом множество лет назад.

Любопытство пробудилось в нем, он решил задержаться среди руин. Они наверняка содержали немало интересного, и поиск пищи оправдает его небольшое исследование перед тем, как продолжить путь.

Эрагон достиг подножия первого холма час спустя, и нашел там остатки древней дороги, выложенной квадратными камнями. Он прошел по ней к руинам, удивляясь их странной конструкции, поскольку они не были похожи ни на одну из известных ему человеческих, эльфийских или гномьих построек.