Эрагон. Наследие

«Проклятье!» – Эрагон первым прыгнул вперед, намереваясь атаковать до того, как эти воины успеют выхватить свои мечи и построиться для отражения нападения. Он, однако, не сделал и двух шагов, когда перед ним мелькнула некая подвижная неясная тень, колыхавшаяся, точно флаг на ветру.

И воины, даже не вскрикнув, замерли и один за другим попадали на пол. Встревоженный, Эрагон резко затормозил, чтобы не налететь на их тела, и увидел, что каждый из стражников был поражен невероятно аккуратным колющим ударом точно в глаз. Он повернулся, чтобы спросить у Арьи и Анжелы, знают ли они, что здесь только что произошло, и слова замерли у него в горле, когда он увидел травницу. Та стояла на четвереньках, прислонившись к стене и едва дыша от усталости. Лицо ее стало мертвенно-бледным, руки заметно дрожали. С ее кинжала капала кровь.

Восторг и ужас охватили душу Эрагона. То, что сотворила сейчас Анжела, было явно выше его понимания.

– Мудрая, – обратилась к ней Арья, и голос эльфийки тоже прозвучал не слишком уверенно, – как тебе это удалось?

Анжела негромко, устало рассмеялась и, тяжко вздыхая, чтобы перевести дыхание, сказала:

– Я воспользовалась одним трюком… которому научилась у своего учителя… Тенга… много столетий назад. Пусть тысячи пауков кусают его уши и узловатые пальцы!

– Да, но как все-таки у тебя это получилось? – потребовал более конкретного ответа Эрагон, думая о том, что такой прием мог бы оказаться весьма полезен в грядущих битвах, особенно в Урубаене.

Травница снова засмеялась.

– Что такое время, как не движение? А что такое движение, как не жар? И разве жар и энергия – это не разные названия одного и того же? – Она рывком оттолкнулась от стены, подошла к Эрагону, ласково потрепала его по щеке и сказала: – Когда ты поймешь, что я хотела выразить этими словами, то поймешь и как я это сделала… Сегодня я уже не смогу правда воспользоваться этим заклинанием, если не хочу себя убить. Это я тебе говорю на тот случай, если мы вновь наткнемся на целую толпу этих в черном. Вряд ли я тогда успею их всех разом прикончить.

Эрагон, с трудом подавив жгучее любопытство и желание задать ей еще несколько вопросов, согласно кивнул и, сняв с одного из убитых рубаху и мягкий стеганый колет, надел их на себя. А затем, возглавив их маленький отряд, двинулся к дальнему концу коридора.

Но больше они никого не встретили во всем этом сложном переплетении бесконечных комнат и коридоров. Правда и никаких следов своих исчезнувших вещей тоже не обнаружили. Эрагон, хоть и был рад, что они пока остаются незамеченными, все же с тревогой думал, что все это очень странно – ведь в этих коридорах им не встретились даже слуги. Он очень надеялся, что, освобождаясь от оков, они случайно не включили какой-нибудь тайный механизм, способный оповестить жрецов, что их пленники бежали.

В отличие от тех, казавшихся заброшенными, помещений, которые они видели до того, как на них напали, теперь им попадались залы, обставленные красивой мебелью, с гобеленами на стенах и многочисленными странными приспособлениями, сделанными из бронзы и хрусталя, о назначении которых Эрагон даже не догадывался.

Не однажды увиденные им рабочие столы и книжные полки привлекали его внимание, искушая остановиться и посмотреть, но каждый раз он заставлял себя воспротивиться этому желанию. Сейчас, разумеется, было не время разбираться в пожелтевших старых свитках и документах, какими бы интересными и загадочными они ни казались.

Анжела сама выбирала, куда им идти, если перед ними открывался не один, а несколько проходов, но при этом впереди всегда оставался Эрагон. Он крепко сжимал в руке перевитую проволокой рукоять Колокола Смерти – настолько крепко, что порой у него даже руку начинало сводить.

Довольно скоро они добрались до прохода, заканчивавшегося винтовой каменной лестницей, постепенно сужавшейся кверху. У входа на лестницу стояли двое послушников, держа в руках точно такие рамы с колокольчиками, какие Эрагон видел и раньше.

Он бросился на них первым и поразил одного из них прямо в горло, прежде чем тот успел крикнуть или зазвенеть своим инструментом. Второй, однако, сделал и то и другое, пока на него не прыгнул Солембум. Кот-оборотень прижал послушника к полу, разрывая ему лицо когтями, и весь коридор тут же наполнился шумом.

– Скорей! – крикнул Эрагон, поднимаясь по лестнице и прыгая сразу через несколько ступеней.

Верхний край лестницы, как оказалось, упирается в стену шириной футов в десять. Стена стояла как бы совершенно отдельно и была покрыта причудливой вязью слов, вырезанных в камне. Эти слова показались Эрагону знакомыми. Он заглянул за стену, и в глаза ему тут же ударил луч розового света такой интенсивности, что он даже споткнулся и поднял ножны Колокола Смерти, заслоняя ими глаза.