Эрагон. Наследие

Когда Эрагон посмотрел вверх, у него просто перехватило дыхание от восторга: там было столько звезд! Куда больше, чем, как ему казалось, может вообще существовать. Красные, синие, белые, золотистые, звезды всех размеров были разбросаны по небесному своду, точно горсти сверкающей пыли. Там были и знакомые ему созвездия, но теперь они были окружены тысячами более мелких звездочек, которые он видел впервые. Здесь не только звезды светились ярче, но тьма между ними казалась гораздо темнее. У Эрагона было ощущение, что раньше, когда он смотрел на звездное небо, глаза его застилала некая пелена, не дававшая ему насладиться всей красотой и великолепием этого зрелища.

Он был до глубины души потрясен неожиданно открывшимся ему миром бескрайнего космоса. А когда он опустил глаза и посмотрел вниз, его поразило нечто необычное, связанное с изгибом линии горизонта, скрывавшейся в пурпурной дымке. Да, та знакомая линия, где море и небо как бы сливаются воедино, странным образом закруглялась, словно край какой-то невообразимо большой окружности.

Это было так неожиданно, что Эрагону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно он видит вдали, и когда он это понял, волосы у него на голове зашевелились, а в груди вдруг перехватило дыхание.

– Наш мир круглый! – прошептал он. – Небо пустое, а наша земля круглая!

«Похоже на то, – согласился с ним Глаэдр, похоже, не меньше Эрагона впечатленный этим зрелищем. – Я слышал, как об этом рассказывал один из диких драконов, но никогда не думал, что увижу это собственными глазами».

На востоке слабое желтое сияние окрасило часть горизонта, предвещая возврат солнца, и Эрагон понял, что если Сапфира удержится в том же положении еще минут пять, то они увидят, как солнце поднимается над краем земли, хотя там, внизу, пройдут еще долгие часы, прежде чем теплые, дающие жизнь солнечные лучи достигнут поверхности моря.

Сапфира еще несколько секунд балансировала на вершине воздушного столба, как бы повиснув между звездным небом и землей. Эрагону казалось, что они плывут в этих безмолвных сумерках, точно вольные духи, находясь как бы нигде. Что они – просто пылинка, пролетающая по границе, разделяющей два необозримо огромных пространства…

Затем Сапфира, резко нырнув вперед, стала спускаться к земле, держа курс точно на север. Воздух на такой высоте был настолько разреженным, что даже ее мощные крылья не в силах были должным образом поддерживать ее вес, как только она вышла из восходящего потока.

Теперь она осторожно, хотя и несколько неровными рывками, спускалась все ниже и ниже, и Эрагон со вздохом заметил:

«Если бы у нас было много драгоценных камней, можно было бы собрать в них большой запас энергии и попытаться взлететь еще выше. Как ты думаешь, Глаэдр, мы могли бы долететь до луны?»

«Кто знает, что еще возможно на этом свете?» – сказал Глаэдр.

В детстве Эрагону казалось, что Карвахолл и долина Паланкар – это и есть весь мир, во всяком случае тот мир, что ему понятен и известен. Он, конечно, слышал об Империи, но она не казалась ему реально существующей, пока он не начал странствовать. Потом его представления о мире значительно расширились, включив всю Алагейзию, а также, пусть и не слишком отчетливо, иные земли, о которых он успел прочесть в книгах. Но только теперь он понял: то, что казалось ему чем-то невероятно большим, бескрайним, на самом деле является лишь малой частью неизмеримо большей Вселенной, словно само его мировоззрение в течение нескольких мгновений изменилось от мировоззрения муравья до мировоззрения орла. Ибо небо оказалось пустым, бескрайним и бездонным, а земля – круглой.

Это заставляло Эрагона переоценивать все и для всего определять в жизни новое место. Война между варденами и Империей уже не казалась ему такой уж значительной по сравнению с истинными размерами мира. А какими незначительными и мелкими могли бы показаться людям те беды и заботы, которые порой сводят их с ума, если бы они посмотрели на все это с такой высоты!

И он сказал Сапфире:

«Если бы каждый смог увидеть то, что видели мы! Возможно, тогда в мире было бы куда меньше войн и сражений».

«Вряд ли можно ожидать, что волки станут овцами».

«Нет, не станут. Но даже волки могут быть не столь жестокими по отношению к овцам».

… Вскоре Сапфира вновь нырнула в черные тучи, успешно избежав при этом как восходящих, так и нисходящих потоков воздуха. Она стрелой промчалась с десяток миль, лишь изредка задевая верхушки воздушных потоков, прятавшихся в недрах бури, и отчасти используя их как трамплины, которые давали ей возможность поберечь собственные силы.