Эрагон. Наследие

А потом вдруг вспомнил, что в полете «рассказывал» ему один из драконов, и теперь мог совершенно точно сказать, сколько лет этим каменным изгородям. Они относились к тем временам, когда люди впервые поселились здесь, на развалинах города Илирия, после того как эльфы разгромили войско короля Паланкара. Эрагону казалось, что он собственными глазами видит вереницы мужчин, женщин и детей, которые брели по только что вспаханным полям, собирали камни и относили их к межам, где потом и были построены эти стены.

Через некоторое время Эрагон позволил этим воспоминаниям растаять, а потом открыл свой разум тому потоку энергии, что кипела вокруг него. Он прислушался к мыслям мышей в траве, червей в земле и птиц, что порхали у него над головой. Это было немного рискованно, потому что он мог вызвать тревогу у кого-то из вражеских заклинателей, находившихся поблизости, и привлечь к себе его внимание, но ему хотелось знать, что и кто находится рядом, чтобы никто из врагов не смог напасть на него и застать врасплох.

Таким образом, он заранее почувствовал и приближение Арьи, Блёдхгарма и королевы Имиладрис, и совершенно не встревожился, услышав на западном склоне холма шорох их шагов.

Воздух задрожал, точно марево в пустыне или мелкая рябь на поверхности озера, и все трое предстали перед ним. Королева Имиладрис стояла впереди, царственная, как всегда. Она была в изящных позолоченных, каких-то чешуйчатых, доспехах и в украшенном самоцветами шлеме; с ее плеч ниспадал скрепленный драгоценной застежкой красный плащ с белой оторочкой. Длинный, тонкий меч свисал со стройной талии. В одной руке у нее было длинное копье с белым наконечником, а в другой – щит, имевший форму березового листа; у него даже края были зубчатыми, как у настоящего листка.

Арья тоже была облачена в доспехи, тоже чудесные. Она сменила привычную темную и простую одежду на такую же короткую чешуйчатую кольчужку, как и у ее матери, только стального, светло-серого цвета; ее шлем был украшен финифтью и отчасти закрывал не только переносицу, но и нос; виски тоже были прикрыты изящными выступами в виде стилизованных орлиных крыльев. В сравнении с великолепием Имиладрис, облик Арьи был довольно суровым; однако именно то, что она выглядела, как настоящий воин, и вызывало к ней должное уважение; сейчас она казалась смертельно опасной, и вместе они, мать и дочь, были точно пара одинаковых клинков, только один служил для украшения, а второй – для боя.

Как и обе эльфийки, Блёдхгарм был тоже облачен в чешуйчатую кольчугу, но шлема у него на голове не было, а в руках он не держал никакого оружия; только на поясе висел небольшой нож.

– Покажись, Эрагон Губитель Шейдов, – сказала Имиладрис, глядя точно туда, где он и стоял.

Эрагон снял чары, скрывавшие его и Сапфиру, и поклонился королеве эльфов.

Она оглядела его с ног до головы своими темными очами так, словно он был призовой лошадью. В отличие от прежних лет, теперь он без труда выдерживал ее взгляд. Через несколько секунд королева промолвила:

– Ты во многом преуспел, Губитель Шейдов.

Эрагон снова поклонился.

– Благодарю вас, ваше величество. – Как и всегда, от одного звука ее голоса все его тело начинало трепетать; казалось, оно поет в такт исходящей от нее музыки и магии; казалось, каждое ее слово – это часть эпической поэмы. – Такая похвала дорогого стоит, особенно когда она звучит из уст столь мудрой и прекрасной эльфийки, как ты, госпожа моя.

Имиладрис засмеялась, показывая красивые крупные зубы; холм и окрестные поля откликнулись ей веселым, звонким эхом.

– А ты стал еще и красноречив к тому же! Ты не рассказывала мне, Арья, как хорошо он научился говорить комплименты!

Слабая улыбка скользнула по лицу Арьи.

– Он еще только учится, – сказала она и, повернувшись к Эрагону, улыбнулась гораздо шире. – Я очень рада вашему благополучному возвращению, Эрагон!

Эльфы засыпали его, Сапфиру и Глаэдра немыслимым количеством вопросов, но те отвечать на эти вопросы отказались, объяснив, что все расскажут, когда прибудут все остальные. И все же Эрагону показалось, что эльфы чувствуют Элдунари; он заметил, как они время от времени поглядывают в ту сторону, где в своем воздушном «пузыре» прятались драконьи сердца сердец.

Следующим пришел Орик. Точнее, прискакал на лохматом пони с южной стороны холма. Бедный пони был весь в мыле и тяжело дышал.

– Хо, Эрагон! Хо, Сапфира! – еще издали закричал король гномов, приветствуя их поднятой рукой со сжатым кулаком. Спрыгнув с измученного пони, он протопал к Эрагону и заключил его в медвежьи объятия, увесисто хлопая по спине.

Потом Орик ласково почесал Сапфиру по носу, и она в ответ замурлыкала, а Эрагон спросил:

– Где же твоя охрана?

Орик махнул куда-то через плечо.