Эрагон. Наследие

Воздух в зале стал вдруг хрупким, точно сделанным из стекла. Все посмотрели на Эрагона, даже Сапфира, даже кот-оборотень. Эрагон отчетливо ощущал, что и Умаротх, и другие Элдунари пристально его изучают. Впрочем, и сам он внимательно, по очереди, посмотрел на каждого из присутствующих. Он не был ни испуган, ни разгневан их взглядами. Дольше всего он вглядывался в серьезное лицо Насуады, пытаясь отыскать в нем хотя бы намек на то, что она в действительности думает, но по ее лицу как всегда невозможно было хоть что-то прочесть.

И Эрагон с тревогой понял, что его вполне могут выбрать правителем.

А почему бы, собственно, и нет? Эрагон попытался представить себе подобную возможность. Нет никого, кто смог бы помешать ему занять трон, кроме Эльвы и, возможно, Муртага. Но он уже научился противостоять дару Эльвы, а Муртага и вовсе здесь не было. Кто же еще осмелится бросить ему вызов? Сапфира, он чувствовал, не станет ему препятствовать – каково бы ни было его собственное решение. И хотя он по-прежнему ничего не мог понять по выражению лица Насуады, у него было странное чувство, что ей впервые в жизни хочется отойти в сторону и отдать бразды правления кому-то другому.

«Ну, чего же хочешь ты сам?» – мысленно спросила у него Сапфира.

Эрагон ответил не сразу:

«Я хочу… быть полезным. Но власть и главенство – то, что было для Гальбаторикса самым ценным в жизни, – мало меня привлекают. И потом, у нас с тобой есть иные обязанности».

И он, вновь внимательно посмотрев на каждого присутствующего, поскольку все они сейчас следили за выражением его лица, сказал:

– Нет. Это было бы неправильно.

Король Оррин что-то проворчал и снова отпил из своего бокала, а вот Арья, Датхедр и Насуада, похоже, вздохнули с облегчением. Элдунари также, по всей видимости, остались довольны решением Эрагона, хоть и не проявили своих чувств.

– Я рад был услышать это, – сказал Датхедр. – Не сомневаюсь, ты стал бы прекрасным правителем, но отнюдь не уверен, что это было бы хорошо для тебя самого. Впрочем, и для всех прочих народов, населяющих Алагейзию, было бы не слишком хорошо, если бы корона Империи досталась еще одному Всаднику.

Эрагон заметил, что Арья сделала Датхедру какой-то знак. Эльф с серебряными волосами чуть отступил назад, и слово взяла сама Арья:

– На мой взгляд, следующим очевидным кандидатом должен стать Роран.

– Роран! – изумленно воскликнул Эрагон, не веря собственным ушам.

Арья пристально на него посмотрела. Взгляд ее был ясен, строг и даже – благодаря косым солнечным лучам – несколько свиреп. Ее глаза сверкали, как изумруды бриллиантовой огранки.

– А что тебя удивляет? – холодно спросила она. – Это ведь благодаря беспримерному мужеству Рорана вардены сумели взять Урубаен. Он также герой Ароуза и многих других сражений. Вардены, да и все остальные жители Империи, последуют за ним без колебаний.

– Он слишком груб и самоуверен! – тут же возразил Оррин. – И не обладает необходимым в таких делах опытом. – И виновато глянув на Эрагона, прибавил: – Впрочем, воин он и впрямь отличный.

Все это время Арья смотрела на него неподвижными круглыми глазами, как сова, потом один раз моргнула и заявила:

– Я полагаю, что Роран груб только с некоторыми, и это в значительной степени зависит от них… ваше величество. Впрочем, вы правы: Рорану действительно не хватает столь необходимого опыта. И в результате мы имеем всего две приемлемые кандидатуры: Насуаду и Оррина.

Оррин снова поерзал в своем глубоком кресле, задумчиво наморщив лоб, а вот Насуада даже не пошевелилась, и лицо ее осталось по-прежнему непроницаемым.

– Я полагаю, – сказал Оррин, обращаясь к ней, – что ты намерена отстаивать свои права?

Насуада вздернула подбородок.

– Да, намерена! – Голос ее звучал спокойно и ровно, как неторопливая река.

– В таком случае мы сейчас окажемся в тупике, ибо и я тоже намерен это сделать. И я не отступлю! – Оррин покрутил в пальцах ножку своего бокала. – Единственный, как мне представляется, способ разрешить эту проблему без кровопролития – чтобы ты отказалась от своих претензий. Если же ты будешь настаивать, то, боюсь, в итоге разрушишь все, что нам удалось завоевать, и за этим последует царство хаоса. Винить тебе за это будет некого, кроме самой себя.

– Значит, ты, Оррин, готов пойти против своих союзников всего лишь потому, что не желаешь добровольно отдать трон Насуаде? – спросила Арья.

И Эрагон понял, что Оррин, по всей вероятности, не видит в ней того, что сразу же стало ясно ему: она исполнена холодной, твердой решимости и готова в любой момент нанести удар и даже убить.

– Не совсем так, – возразил ей Оррин. – Но я действительно пошел бы против варденов, чтобы завоевать этот трон. Тут немалая разница.

– Почему? – спросила Насуада.