Эрагон. Возвращение

– Ты поступаешь правильно, – сказал Эрагон и попытался сделать хоть шаг назад, но не смог: заклятие по-прежнему удерживало его на месте.

– Может, и правильно. Но прежде чем я отпущу тебя… – Муртаг протянул руку и выхватил Заррок из руки Эрагона; потом отстегнул красные ножны от пояса Белотха Мудрого. – Если уж я пошел по пути своего отца, значит, и клинок Морзана по закону должен перейти ко мне, его старшему сыну. Заррок мой по праву первородства! Младший сын не может владеть мечом своего отца.

Эрагон похолодел. Нет, этого не может быть!

На лице Муртага появилась жестокая улыбка.

– Я ведь никогда не говорил тебе, как звали мою мать, верно? Как и ты ни разу не назвал мне имени твоей матери. Что ж, я сам назову тебе ее имя: Селена. Селена была матерью не только тебе, но и мне. А Морзан – наш общий отец. Двойники выяснили это, копаясь в твоей памяти. И Гальбаторикса подобные сведения весьма заинтересовали.

– Ты лжешь! – вскричал Эрагон. Мысль о том, что он – сын Морзана, была для него невыносима. «А Бром знал? А Оромис?.. Почему же они мне не сказали?» И тут он вспомнил предсказание Анжелы о том, что его предаст кто-то из близких родственников. О, как она была права!

Муртаг покачал головой и повторил все на древнем языке, как бы лишая себя всякой возможности солгать. Потом нагнулся к уху Эрагона и прошептал:

– Мы с тобой – одно и то же, Эрагон. Мы – родные братья, зеркальные отражения друг друга. И этого ты отрицать не можешь!

– Неправда! – задыхаясь, прорычал Эрагон, тщетно пытаясь вырваться из магических пут. – Мы с тобой совсем не похожи! Да и шрама на спине у меня больше нет!

Муртаг вздрогнул так, словно его ужалила ядовитая змея. Лицо его сразу застыло, как камень. Он поднял Заррок лезвием вверх и, держа его перед грудью, с мрачной торжественностью промолвил:

– Что ж, пусть будет так. Я принял из твоих рук мое законное наследство, брат мой. Прощай!

Он поднял с земли свой шлем и стал подниматься на спину Торна. На Эрагона он даже ни разу не оглянулся. Торн расправил крылья, оттолкнулся задними ногами и взлетел, направляясь на север. И лишь когда красный дракон и его Всадник скрылись за горизонтом, Эрагон и Сапфира почувствовали себя свободными от магических пут.

Сапфира скребанула когтями по камням, неловко опустившись на землю, и, подобравшись к Эрагону, ласково ткнула его носом в плечо:

«С тобой все в порядке, малыш?»

«Все хорошо».

Но все было очень, очень плохо, и Сапфира прекрасно это знала.

С края плато Эрагону хорошо были видны Пылающие Равнины. Он понимал, что битва окончена. После гибели Двойников вардены и гномы сумели отбить оставленную территорию и разгромить впавшую в замешательство армию противника. Часть имперских солдат они сбросили в реку, а остальных все еще преследовали, заставляя поспешно отступать.

Однако основные силы Империи безусловно уцелели. Ее армия, довольно сильно, впрочем, потрепанная, отступила лишь для того, чтобы перестроиться и предпринять вторую попытку захвата Сурды. На поле боя виднелись горы трупов – горы погибших воинов с обеих сторон; такого количества людей и гномов хватило бы, чтоб населить большой город. Черный дым окутывал тела, упавшие в тлеющие торфяные ямы.

Теперь, когда воины покинули поле брани, тучи птиц – ворон и воронов, коршунов и орлов – подобно савану накрыли Пылающие Равнины.

Эрагон закрыл глаза. Из-под ресниц его текли слезы.

Они победили, но сам он это сражение проиграл.

Воссоединение

Эрагон с Сапфирой медленно пробирались по Пылающим Равнинам среди гор трупов. Они двигались очень осторожно – оба были изранены и до предела измучены. На пути им встречались другие воины, уцелевшие в бою, но столь же обессилевшие и медленно бредущие по выжженному полю; у всех этих людей были пустые глаза, безразличный, невидящий взгляд.

Теперь, когда утих боевой запал и была утолена да крови, Эрагон испытывал одно лишь сожаление. Сражение уже казалось ему трагически бессмысленным. Столько людей погибло, чтобы пресечь происки одного безумца! Эрагон замедлил шаг, обходя целый лес стрел, воткнувшихся в грязь, и, наконец, обратил внимание на рваную рану, оставленную Торном на хвосте Сапфиры; впрочем, и на теле драконихи имелось немало кровавых отметин.

«Дай я исцелю твои раны, – сказал он Сапфире. – Только сперва удели мне капельку своей энергии, моя на исходе».

«Не стоит заниматься мной, маленький брат. Сперва позаботься о тех, кто может умереть».

«Ты уверена?»

«Совершенно уверена».

Неохотно согласившись с нею, Эрагон склонился над одним из воинов Гальбаторикса и залечил ему рану на шее, потом перешел к раненому вардену. Переходя от одного человека к другому, он не делал различий между друзьями и врагами, сосредоточившись на исцелении людей.