Эрагон. Возвращение

– Хорошо, как хочешь. Пусть остается. Но переходи-ка к делу и поскорей расскажи нам об этом Всаднике!

Эрагон начал с краткого рассказа о трех последних драконьих яйцах – два из них теперь уже проклюнулись – на свет появились Сапфира и Торн. Затем поведал о Морзане и Муртаге, чтобы Роран понял, сколь важны сведения об этих Всадниках. И, наконец, он перешел к описанию поединка с таинственным Всадником и его драконом, особо отметив необычайные магические способности этого воина.

– И когда он стал вращать над головой свой двуручный меч, – продолжал Эрагон, – я вдруг понял: а ведь мы определенно уже встречались с ним раньше, причем с оружием в руках, и тогда я решил выяснить, кто он. Я бросился на него, сорвал с него шлем, и… – Эрагон замолчал, и Насуада тихо закончила:

– И это оказался Муртаг. Верно?

– Как ты до…

Она вздохнула:

– Раз уж Двойники оказались живы, легко было предположить, что и Муртаг уцелел. Он рассказал тебе, что именно произошло тогда в Фартхен Дуре?

И Эрагон пересказал то, что узнал от Муртага: как Двойники предали варденов, как они подчинили себе ургалов и заставили их похитить Муртага. По щеке Насуады сползла слеза.

– Мне жаль Муртага, – сказала она. – Сколько бед на него свалилось, сколько ему довелось пережить! Там, в Тронжхайме, он мне сразу понравился, и я решила, что он станет нашим союзником, хоть и вырос при дворе Гальбаторикса. Мне и сейчас трудно считать его врагом. – Повернувшись к Рорану, она добавила: – Полагаю, ты должен знать также, что я в долгу перед тобой: ведь ты покончил с предателями, убившими Аджихада, моего отца.

«Отцы, матери, братья, кузены… Сплошные родственники!» – мрачно думал Эрагон, собираясь с мужеством. Он закончил свой рассказ тем, что Муртаг отобрал у него Заррок как законное наследие своего отца, а потом открыл и самую ужасную свою тайну.

– Не может быть! – прошептала Насуада.

А по лицу Рорана – и Эрагон успел это заметить – скользнула гримаса боли и отвращения. Именно исказившееся лицо Рорана потрясло Эрагона сильнее всего.

– А может быть, Муртаг солгал? – предположила Арья.

– Не думаю. Когда я крикнул ему, что он лжет, он повторил то же самое на древнем языке.

В шатре повисло мучительное молчание, но Арья решительно прервала его:

– Об этом никто больше не должен знать. Вардены и без того достаточно деморализованы появлением нового Всадника. Они совсем падут духом, если узнают, что этот Всадник – Муртаг, с которым они сражались плечом к плечу в Фартхен Дуре, которому доверяли и считали своим. А если к тому же распространится слух, что Эрагон – сын Морзана, тогда люди совсем в нас разуверятся и в следующий бой за нами уже не пойдут. Нельзя говорить об этом никому, даже королю Оррину!

Насуада устало потерла виски.

– Боюсь, ты права. Еще один Всадник!.. – Она покачала головой. – Я предполагала, что такое может случиться, но все же не верила. Ведь яйца, хранившиеся у Гальбаторикса, так долго не проклевывались!

– Тут явно наблюдается некая симметрия… – попытался объяснить Эрагон, но Насуада прервала его:

– Теперь перед нами вдвойне трудная задача. Сегодня мы победили, но сил у Империи по-прежнему гораздо больше; к тому же теперь у них не один, а целых два Всадника, и каждый из них сильнее тебя, Эрагон. Как тебе кажется, с помощью эльфийских магов ты смог бы попытаться победить Муртага?

– Возможно. Только вряд ли он будет так глуп, что выйдет на бой со всеми нами одновременно.

Они еще некоторое время обсуждали возможные последствия предательства Муртага и его перехода на сторону противника, а также способы нейтрализации или хотя бы сведения к минимуму его активного вмешательства в военные действия. В конце концов Насуада заявила:

– Довольно об этом. Сейчас мы все равно ни о чем не договоримся – все устали, все страшно разгневаны, никто ни о чем, кроме битвы, думать не может, так что давайте разойдемся и немного придем в себя, а завтра вернемся к нашему обсуждению.

Эрагон уже повернулся, чтобы уйти, но Арья преградила ему путь и, заглянув прямо в глаза, тихо сказала:

– Не забивай себе голову случившимся, Эрагон-элда. Ты – это прежде всего ты сам, а вовсе не твой отец или брат. Их позор – это не твой позор.

– Совершенно верно, – поддержала ее Насуада. – И не думай, что после сегодняшнего мы стали меньше уважать тебя. – Она ласково взяла в ладони его лицо. – Я хорошо знаю тебя, Эрагон. У тебя очень доброе сердце. И этого не может изменить даже то, какое имя носит твой отец!

У Эрагона сразу потеплело на душе. Он переводил глаза то на Арью, то на Насуаду, а потом, переполненный благодарностью, изысканным эльфийским жестом приложил ладонь к груди, низко поклонился и сказал:

– Благодарю вас! Благодарю вас обеих! За доброту и великодушие!

Выйдя наружу, Эрагон наконец полной грудью смог вдохнуть пропитанный дымом воздух. Близился вечер; ярко-оранжевый свет полудня сменился тускло-золотистыми отсветами, придававшими лагерю и полю битвы странную, несколько зловещую красоту.

– Теперь и ты все знаешь, – сказал Эрагон брату.

– Что ж, дурная кровь всегда себя проявит, – пожал плечами Роран.