Эратийские хроники. Темный гном (СИ)

Улыбка, словно приклеенная не желала слазить с лица. Норманг был доволен, но еще удовлетворится он только тогда, когда топор взыскует темной крови.

В луже черной крови затихал второй цверг – «Развелось их, как тараканов!». Воздух сдавливал грудь, звуки тонули в густой атмосфере Тьмы, царившей здесь, но вот завеса тут не действовала, и Норманг отлично чувствовал направление, как и любой гном, оказавшийся в любом подземелье.

Огр, поднявшись, был выше двух дварфов, поставленных друг на друга. И при этом еще распушил свой мех, став раза в полтора больше. Сильнее. Злее. Кровожаднее. Норманг махнул ему.

- А ты, волосатик, ни с места, а то ребята нашпигуют тебя стрелами, как подушечку для булавок какой-нибудь торгмарской мадамы. Останется лишь пудрой присыпать, чтоб и цвет был соответствующий.

«Ребята» красноречиво повели арбалетами. Один протяжно и мощно сплюнул. Плевок улетел в черный колодец, занимавший середину пещеры.

- Эй, человече, - Норманг холодно ухмыльнулся, - ты тоже не дергайся. Кто ты там? Огненный маг? И какой дхар свел тебя с этими образинами… Ладно, а это для подстраховки.

Он тщательно затоптал костер и последние жалкие обрывки пламени. Даже тлеющие угли хрустнули и рассыпались в пыль под стальными каблуками.

- Лады, значит так, цверг. Ты у меня, признаюсь, в печенках сидишь. Ты даже не представляешь, какой урон учинил. Паротяг уничтожил – а он три тысячи полновесных талеров стоил. Да-да, треть пуда каждый. Четвертый забой завален и все, кто там работал… - Он провел пальцем по горлу. Четыре сотни голов, если быть точным. Из них три сотни пришлось оставить внизу, под завалами – не было времени разбирать. Сейчас, наверное, извлекают последних. В виде мяса . – Но главное – ты оскорбил меня. Смертно. Наверное, стоило устроить честный бой, как по кодексу, но ты тварь, поганая лживая тварь, как и любой из твоего народца. Можно просто пришить, но это было бы для тебя слишком легко. А значит…

14.

- А значит я буду резать тебя по кусочку!

Шмиттельварденгроу уже не слушал напыщенного идиота с медной бородой, а внимательно следил, как шевелится Лардарнагдаррен. Тьма все никак не давала ему умереть. Серая рука, выпроставшаяся из-под плаща, все еще сжимала обломок кинжала. Проклятого кинжала – в этом цверг не сомневался. За те мгновения, что хранитель размахивал оружием перед ним, он успел разглядеть детали: матовая чернота клинка, или, вернее, того, что от него осталось, вычурная гарда все из того же вороненого металла, рукоять в виде искаженного в муках человеческого тела. Очень медленно рука уползала под плаща, а он сам бугрился, вспучивался, словно горгонадец пытался поднять.

Нет, он и в самом деле поднимался. Неумолимо: сначала – на четвереньки, потом – на корточках. Голова безжизненно свисала, но вокруг него клубилась Тьма. Невидимая, но вполне ощутимая.

Джалад тоже смотрел прямиком на него. И глаза человека округлились и выпучились из орбит, что, наверное, уже не позволяла их анатомия.

- Что?.. – Наконец, выражение лица мага заметил и дварф. Он нахмурился, сведя густые желто-красные брови к переносице, дернулся, пытаясь одновременно и оглянуться, и не отвести взгляда от цверга, человека и огра.

Но как только он увидел вздымающегося Лардарнагдаррена, то забыл про все остальное. Челюсть мягко упала в бороду.

- Какого дхара?!

Тут же еще четыре стрелы выросли в теле хранителя. Гномы быстро, но без суеты перезарядили арбалеты и выпустили еще четыре. И одна не ушла мимо. Но цверг продолжал подниматься, лишь дернулся, когда в него впились стрелы.

Наконец, он выпрямился полностью. Глаза его сочились Тьмой. Он вытянул палец – и два гнома мгновенно обратились в прах. Без взрывов, без молний и всякой другой магической мишуры. Просто – пуф, и на месте двух дварфов возникли два серых облака. Остальные двое по вполне понятным причинам шарахнулись в стороны.

- Все демоны Бездны! – прошипел Шмиттельварденгроу и, не вполне осознавая, зачерпнул Тьму, словно воду, полной пригоршней. Размахнулся и швырнул в Норманга.

На лету Тьма обрела вещество и превратилась в несущиеся с огромной скоростью иглы.

Будто шрапнель из дварфской митральезы они рванули кожу на лице стана, высекли искры на наплечниках. И срезали половину бороды. Но гном все равно успел заслониться своим оружием.

С диким ревом он развернулся и бросился на цверга, бешено вращая топором. И со столь же бешено перекошенной мордой. Шмиттельварденгроу загреб двумя руками, взмахнул ими. Рой черных игл почти скрыл дварфа. Но тот с ловкостью, достойной гоблина, нырнул вниз, перекатился бронированным колобком, и поднялся по эту сторону. Иглы чиркнули по камню, оставив длинные, хоть и не глубокие борозды.

Вблизи топор дварфа смотрелся еще внушительнее, чем на расстоянии в несколько десятков футов. «Хороший», - со странной смесью благодушия и страха подумал Шмиттельварденгроу. – «И достаточно острый, чтобы развалить меня от макушки до яиц. Смешно, наверное, будет. Клянусь всеми демонами Бездны!»