Эратийские хроники. Темный гном (СИ)

Как завороженный он следил за острейшим лезвием, выгнутым разрубленным посередине полумесяцем. Кровавые отблески сверкали на стали. И они, танцуя, приближались все ближе.

Черная коса протянулась через весь зал и легко, словно помарку на пергамента, перечеркнула Норманга Меднобородого. Опали, колышась в воздухе, последние волоски красной, с металлическим отблеском, бороды. Потом отвались левая рука, где-то чуть выше локтя. С косого среза, булькая и пенясь, обильно полилась кровь. Дварф удивленно хекнул, склонил голову.

И с застывшим удивлением наблюдал за тем, как грудь расползается надвое.

Верхняя половина туловища соскользнула вниз по наклонному срезу. Лязгнул выпавший из руки топор. Из груди ударил вверх красный фонтанчик, брызнув Шмиттельварденгроу на лицо. Он слизнул каплю крови, повисшую на губе, и располовиненное тело дварфа осело на пол.

Коса из чистейшей Тьмы втянулась назад, превратившись в правую руку Лардарнагдаррена.

- Только праведный заберет твою жизнь! – выкрикнул он и двинулся к нему, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону. Один из болтов застрял у него в колене, не позволяя сгибать ногу. Зато вокруг него клубился целый ворох черных щупалец, одновременно и материальных и казавшихся плоскими, нарисованными чернилами на несуществующем холсте.

- Твою ж мать! – устало выдохнул гном.

Лардар не проковылял и десятка шагов, как его буквально снес Фозз. Огр, рыча, поднял его вверх, и щупальца мгновенно превратились в десятки острейших лезвий. Взмах, и они разом пронзили волосатую шкуру. Кровь десятком ручейков засочилась вниз, оставляя длинные тонкие дорожки. Фозз лишь стал рычать еще яростнее и обхватил хранителя поперек тела.

Сжал, да так, что было слышно, как хрустнули кости. Лардарнагдаррен застонал и еще с десяток черных клинков появились из тела и прошили огра насквозь. Шкура на спине вспучилась и выпустила пять или шесть черненых жал – Шмиттельварденгроу стало лень считать. Фозз был уже покойником, но, видимо из-за собственной тупизны, просто не желал этого понимать и продвигался в сторону колодца с Проводником. Понял это и хранитель.

Он забился с объятиях огра, силять выбраться, но добился лишь того, что тот сжал руки еще сильнее. Лардарнагдаррен завыл. Одна рука каким-то чудом выпрасталась и, сжимая проклятый клинок, стала наносить удар за ударом. Фозз вздрагивал каждый раз, но шага не замедлил.

Горгонадец слабел. Наконец, он перестал сопротивляться и опять потек, превращаясь в тающее желе. Правда, было уже поздно. Еще один шаг – и нога огра не нащупала земли. Он покачнулся и, все еще сжимая растекающуюся черную бурду, как прохудившееся ведро с водой, упал в темноту.

Крик Лардарнагдаррена не длился и пары секунд. Раз – и наступила абсолютная тишина. Лишь через мучительно долгое мгновение, что никак не желало заканчиваться, размазываясь, как масло по ломтю хлеба, Шмиттельварденгроу почувствовал дрожь, исходившую из-под земли. Почти на пределе слышимости, но было в ней нечто…

Удовлетворенное.

15.

Голова Миро показалась из темноты. Вскоре на свет вылезло и все остальное. Он кашлянул и шумно высморкался чем-то белесым. Вслед за ним появился Даркар. Кажется, эпитетом у него было Пыльный. Что ж, нынче очень подходящее прозвище: как и Миро, Даркар был с ног до головы покрыт белой пылью.

- Ну че? – Рогнак присел на краю наклоненной плиты.

- Ходу нет. Шахта обвалилась.

- А стан?

Миро пожал плечами.

- Были… трудности. Он не выжил.

Рогнак кивнул.

- Очень жаль, конечно, но надо двигаться дальше. Собираемся наверху. Говорить будем.

Темнело. Причем неестественно долго. Железнолобый мог поклясться, что несколько часов назад было также: густые горгонские сумерки, пронизанные ветром и снегом, никак не хотели сменяться ночью. Но, хотя бы, пропало давящее ощущение пустоты, исчезла белесая мгла, скрадывающая очертания городища. А внизу вокруг их убежища горели сотни огней, слышалось фырканье шагратов и рокот орочьих голосов.

Миро взял Рогнака под руку, отвел в сторонку от тихо шелестящих бородами гномов.

- Там был второй цверг.

- Что?

- Мы нашли пещеру, большую, с колодцем посередине. И там был второй темник. Мы нашпиговали его стрелами, но он, дхаров выродок, никак не хотел помирать. Он-то и разрезал стана, как пучок сельдерея.

- И что же потом случилось?

Миро вздохнул.

- Не знаю, мы ушли раньше. После того… - Он сглотнул. – Я привык биться на топорах, мечах, стоять в строю фаланги, когда на тебя мчит тяжелая конница, но меня не учили противостоять волшбе.

Гном отвернулся. Рогнак успел заметить, как еще больше сморщилась его физиономия. Будто печеное яблоко.

Железнолобый положил старику руку на плечо, заставил вновь повернуться к себе.

- Ты правильно поступил, брат. Не наша эта война. Норманг гнался за своим цвергом, и он получил то, чего заслужил. А мы должны жить дальше и думать, как вернуться в долину. Что же ты предлагаешь?

Миро почесал под бородой, что-то щелкнуло: видать, выловил блоху.

- Может, поговорим?

16.

Хамок вздрогнул, когда пропала завеса. Заныли старые кости, сдавило в груди: он закашлялся, прижимая к себе дрожащие руки.