Еретическое путешествие к точке невозврата

– Сделаю всё, что – ик! – смогу! – с готовностью ответил студент, стараясь подавить сытую отрыжку.

– Надо найти одного человека, а нам в город, сам понимаешь, нельзя.

– Если он в Праге – найду! – самоуверенно ответил Ян. – А как его зовут? Кто он такой?

– Он, понимаешь ли, проповедник, приехал из Саксонии, а зовут его Томас Мюнцер, – ответил Вольфгер.

– Хм… Мюнцер… Мюнцер… – забормотал Ян и вдруг хлопнул себя по лбу: – Во дела! Так я же его знаю!

– Откуда? – спросил Вольфгер, которому подозрения Карла стали казаться всё более обоснованными.

– А я его проповедь – ик! – слушал! – не замечая холодка в голосе барона, пояснил Ян. – В Вифлеемской часовне.

– А где эта Вифлеемская часовня? – вмешался Карл.

– Рядом, здесь всё рядом, но на той стороне, вам всё равно туда нельзя.

– А о чём была проповедь, не помнишь? – спросил Вольфгер.

– Точно не помню, всё-таки это давно было, но что-то о конце света, о том, что люди, дескать, своими грехами его приближают, и что долг истинно верующих перебить всех грешников, и вот после этого на земле воцарится Царство Божье. Он мне тогда показался бесноватым, что ли, не знаю, как лучше сказать. Может, для крестьян неграмотных такая проповедь и сойдёт, а у нас в Праге народ учёный, ко всяким проповедникам привык, любит, чтобы речь гладкая была, логика, доказательства, словом, всё по канонам благородной риторики. Не пришёлся Мюнцер здесь, с холодком слушали, ну, он, конечно, это почувствовал. Больше я на его проповеди не ходил, потому что неинтересно. Что с ним стало, не знаю. Но теперь я понял, кого вы ищете. Зачем – не спрашиваю, но если этот Мюнцер в Праге, я его найду и вам предоставлю, будьте благоуверены.

Я ночевать здесь не буду, а вы никуда со двора не уходите, ждите меня. Завтра к вечеру я приду и всё как есть доложу. Спокойной вам ночи, господин барон, и вам, герр Карл.

Ян ушёл. Карл повозился на сене и заснул, дыша, как всегда, беззвучно. Вольфгер ни разу не слышал, чтобы оборотень храпел или стонал во сне. Барону не спалось. Он вышел из сарая и присел на колоду для рубки дров.

Было тихо, только шумела на перекатах Влтава, тихонько фыркали лошади, возились в своём закутке куры, да где-то орал пьяный, которого, должно быть, вышвырнули из кабака. Ночное небо было высоким и почти безоблачным, светили весенние, яркие, чисто вымытые звёзды, от реки тянуло сыростью. Пахло хлевом и сырым деревом. Мир казался на удивление прочным и вещественным. Казалось, в нём не было места грязным, фанатичным монахам, безумным проповедникам, призывающим к бунту, добропорядочным пражанам, для чего-то заставляющим иноверцев носить дурацкие колпаки с рогами… И, тем не менее, всё это было. Вольфгер знал, что весенняя ночь, которая милосердно скрыла грязь, кровь, жадность, похоть и сластолюбие, скоро кончится, и жизнь продолжит свой бесконечный круговорот.

«Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки.

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». [106]

Вольфгер вздохнул и тихо, чтобы не разбудить Карла, улёгся на своё место на сеновале.

***

Наступивший день прошёл в вялой полудрёме. Они спали до полудня, потом съели обед, принесённый из трактира матушкой Элишкой, потом опять заснули. Вольфгер впал в какое-то оцепенение, ничего делать не хотелось, голова была пустой и гулкой, как винный кувшин.

Ян появился только на закате. Он одним духом выпил кружку пива, перевёл дух, крякнул, вытер губы и сказал:

– Ну, так. Нашёл я вашего Мюнцера, вернее, не нашёл.

– Как это? Что ты несёшь? – нахмурился Вольфгер.

– Не сердитесь, ваша милость, устал я, целый день на ногах, соображаю плохо, вот и несу невесть что. Словом, и правда, был в Праге Томас Мюнцер, жил почти месяц, а седмицу назад уехал. Приезжал он в гуситскую общину, говорят, хотел отряд навербовать для своего войска. Деньги сулил, да только никто не согласился. Плюнул он, изругал всех и уехал.

– А куда уехал, не сказал? – спросил Вольфгер.

– Сказал, а как же, – ответил Ян, – и гуситы мне передали, да только вот беда, название я не запомнил, как следует. В этот, как его… Миль… Мель…

– В Мюльхаузен? – подсказал Вольфгер.

– Во, ваша милость, в самую точку, в этот самый Мюль… хаузен! – обрадовался Ян.

– Ну что ж, значит, опять нам не повезло. Выходит, что в Праге нам больше делать нечего, завтра утром уедем обратно в Саксонию.