Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Следует при этом отметить, что главным инициатором восстановления праздника 8 мая в 1803 г. выступал Этьен-Александр Бернье, епископ Орлеанский (1762–1806), назначенный на должность самим Наполеоном. Участник восстания шуанов 1794–1800 гг., и после него не отказавшийся от своих роялистских убеждений, Бернье, тем не менее, оказался человеком, близким первому консулу прежде всего по своим религиозным убеждениям, выступая за политику умиротворения во французском обществе[2636]. Именно с этих позиций епископ Орлеанский оценивал фигуру Жанны д’Арк и ее роль в истории страны: для него Дева являлась в первую очередь символом национальной (как политической, так и религиозной) стабильности[2637].

Получив поддержку от Наполеона и министра культов Порталиса[2638], Бернье лично занялся подготовкой к празднованию дня 8 мая в Орлеане. Согласно его «Пастырскому посланию», опубликованному 28 апреля 1803 г., торжества должны были прежде всего помочь местным жителям забыть ужасы Революции и отдать должное первому консулу Франции, «восстановившему [почитание] религии» (la Religion, rétablie par ses soins)[2639]. Кратко коснувшись основных вех Столетней войны[2640], епископ Орлеанский заявлял, что «религиозный праздник, учрежденный в этом городе в память о его освобождении Жанной д’Арк» отныне вновь будет отмечаться[2641], и подробным образом описывал программу торжеств, разработанную префектом «в согласии» с самим Бернье.

Со своей стороны городские власти делали все возможное, чтобы превратить 8 мая 1803 г. в светский праздник, который они именовали в переписке «публичной», «гражданской» и даже «муниципальной» церемонией[2642]. По их настоянию в программу был включен военный парад[2643], а мэр Орлеана должен был лично позаботиться об организации открытия памятника «Жанна д’Арк в сражении» работы парижского скульптора Эдме Гуа-младшего[2644].

Тем не менее, как и задумывал епископ Бернье, праздник 1803 г. получился, скорее, религиозным по своему содержанию. Именно так описывал его Сильвен Руссо, отмечавший, что никогда раньше он не присутствовал на столь выдающейся церемонии[2645]. Торжества начинались в 7 часов утра «большой мессой» (la grande Messe) в соборе св. Креста, продолжались процессией, в которой принимал участие «весь клир города и окрестных приходов» (tout le clergé de la ville et des paroisses des environs de la ville), и заканчивались поздно вечером иллюминацией и фейерверками. Оратора, произносившего панегирик в честь Жанны д’Арк, в этот год назначил сам епископ, и префект признал за ним данное право[2646].

Точно так же, насколько можно судить по «Дневнику» Сильвена Руссо, проходил праздник и в 1804 г.[2647] Автор особо подчеркивал, что торжества проводились «в честь Орлеанской Девы» (en Ihonneur de la pucelle dorleans)[2648], ее именем они назывались как в официальных документах (например, в опубликованной заранее программе[2649]), так и в переписке местных чиновников[2650]. Подобное положение дел, когда светские и церковные власти делили между собой заботы об организации дня 8 мая, сохранялось вплоть до 1813 г.: программу торжеств мэр и епископ Орлеана разрабатывали совместно, муниципалитет отвечал за техническую сторону процесса, а епископ — за назначение очередного панегириста[2651].

К сожалению, от начала XIX в. до нас дошло всего два текста панегириков в честь Жанны д’Арк — 1805 и 1809 гг.[2652] Выступившие с ними аббаты Пато и Нутэн полагали, что праздник 8 мая учрежден в память о Деве[2653], «мученице за Родину» (martyre de la Patrie) и «героине Орлеана» (l'héroïne d'Orléans)[2654]. Отмечая, что уже современники поклонялись ей как святой[2655], авторы утверждали, что именно по этой причине торжества в городе также носят религиозный — «святой» — характер[2656].