Еретик. Книга 3

Вивьен вновь внутренне усмехнулся. И когда он только успел перейти эту грань? Буквально недавно он был одним из служителей Святого Официума, и вот теперь – он находится по другую сторону допросной комнаты, а дознаватели говорят о его грехах и о своих вопросах.

Поняв, что арестант в очередной раз не удостоит его ответом, де Борд скорбно покачал головой.

– Сын мой, мне жаль твою заблудшую душу, – пробормотал он.

«Оставь эти речи перепуганным еретикам», – со злостью подумал Вивьен, но не произнес ни слова. Он готовился выдержать все, что ему уготовили. Иначе было никак.

– Подумай как следует: мучения, которым тебя подвергнут, будут болью и для нас всех. Особенно для твоего друга. – Архиепископ отступил, позволяя Вивьену хорошо разглядеть Ренара. Тот шагнул вперед.

– Вив, – произнес он. Проникновенный тон, коим он обычно не пользовался, говоря с еретиками, поразил Вивьена до глубины души. Он ощутил, что Ренар словно уже испытывает страдания оттого, что вынужден разговаривать с ним так. – Сознайся, прошу тебя. Ты знаешь, что будет дальше в противном случае. А я этого не хочу. Никто не хочет.

Сердце Вивьена болезненно сжалось. Он прерывисто вздохнул, заставляя себя продолжать смотреть в глаза Ренара. В душе его перемешались горечь, злоба, обида и сожаление.

Он не ответил.

Некоторое время ему милосердно дали на раздумья, и звенящая тишина допросной давила на него своей тяжестью. Больше всего он хотел снова попытаться убедить всех в своей невиновности, но знал, что результата это не принесет. Ему не поверят, это было ясно, как Божий день.

– Вив… – умоляюще произнес Ренар.

Де Борд приподнял руку в останавливающем жесте.

– Довольно, – скорбно сказал он. – Господь свидетель, Вивьен, ты не оставляешь нам выбора. – Следующие его слова были обращены к тюремщикам: – Начинайте.

Тюремщики – видимо, вместе с тем и палачи – сопровождавшие де Борда из самого Авиньона по приказу папы, начали спешно снимать с узника пропахшую грязью и потом рубаху.

Вивьен внутренне сжался, понимая, какая унизительная процедура его ждет, однако заставил себя храбриться, когда тюремщики потянулись к штанам.Выкрик де Борда гулко отдался в помещении, отскочив от каменных стен.

– Стойте! – скомандовал он. Его люди замерли, обернувшись на него. Архиепископ побледнел, это было заметно даже в этой тускло освещенной четырьмя настенными факелами комнате. Вернув самообладание, де Борд качнул головой. – Дальше… не раздевать. Этого достаточно.

Вивьен удивился подобному снисхождению, но вопросов задавать – а уж тем более возражать – не стал.

Палачи поволокли его к той самой скамье, рядом с которой стоял Ренар. Вивьен пытался сопротивляться, однако, ослабленный заключением в тюрьме, скудной едой и плохим сном, не сумел даже выразить свои протесты должным образом.

Палачи резко приподняли его – для рослых и крепких мужчин, явно привыкших к такой работе, это не составило труда. Один из них тут же ухватил Вивьена за ноги и дернул их так, что узник был вынужден откинуться назад и оказался в положении лежа. Голова его разместилась в корытообразном углублении короткой скамьи. Ноги, которые явно должны были свисать с нее, обвязали веревкой, свободный конец которой перекинули через висящую под потолком перекладину и потянули. Второй палач тем временем опустился под высокую скамью, перехватив руки арестанта и связав их под скамьей, почти полностью обездвижив. Ноги, повинуясь палачу, поднялись и вскоре оказались выше головы. Кожаный ремень обхватил его грудь, жестко зафиксировав тело арестанта на скамье.

Вивьен часто дышал сквозь плотно стиснутые зубы и озирался по сторонам. Недалеко от скамьи он заметил небольшой стол, на котором стоял кувшин из глины с узким горлом, а рядом лежала тряпица – словно бы мокрая. Еще чуть поодаль находился большой таз, также заполненный водой.

«Боже милостивый…» – в страхе подумал Вивьен, но лишь плотнее стиснул зубы, стараясь не позволить себе впасть в панику от осознания того, что с ним будут делать.

– Это твой последний шанс, – строго проговорил де Борд, нависнув над ним и заглянув прямо ему в глаза. Вивьен понимал, что испуг перед пыткой он вряд ли может скрыть, и все же старался не поддаваться. – Ответь мне, Вивьен, как у тебя оказалась книга, содержащая катарские тексты?

– Ты должен сознаться, Вивьен, – вторил ему Ренар, и отчего-то его слова ранили еще сильнее, хотя такого расклада стоило ожидать. Вивьен лишь со злостью выдохнул через нос. Он старался как можно плотнее сжимать челюсти, хотя и знал, что вскоре это ему не поможет.

– Палач! – Де Борд обратился к тому тюремщику, который до этого вязал ему ноги. Сейчас он как раз привязал конец веревки к ножке стола, чтобы удерживать ноги арестанта выше головы без собственных усилий. Он направился к столу, на котором лежала тряпица, и взял ее. Она и вправду оказалась влажной. – Начинайте.

Вивьен стиснул челюсти до боли в суставах. Сам он никогда не проводил подобных пыток, но изучал их по отчетам других отделений инквизиции и знал, как они проходят.