Еретики Дюны

Все еще стоя неподвижно, насколько это возможно, Шиана вздохнула чуть посвободнее. «Говори только самую правду, которую ты можешь ощутить», — напомнила она себе. Эти предостерегающие слова воспитательницы несли теперь большее значение. Она смотрела слегка в сторону глазами, устремленными в пол, перед двумя женщинами, избегая смотреть на самое яркое полыхание солнечного света. Она продолжала ощущать, что ее сердце колотится слишком быстро, и понимала, что Преподобные Матери это заметят. Одрейд много раз это показывала.

— Так тому и следует быть, — сказала Тараза.

— Ты понимаешь, о чем здесь с тобой говорится, Шиана? — спросила Одрейд.

— Верховная Мать хочет знать, полностью ли я посвящена Ордену, — сказала Шиана.

Одрейд взглянула на Таразу и пожала плечами. Больше объяснений не требовалось. Так складывался обычный путь, когда становишься частью одной семьи, как это принято в Бене Джессерит.

Тараза все еще безмолвно изучала Шиану. Взгляд ее был тяжелым, выматывающим для Шианы, знавшей, что должна хранить молчание, беспрекословно терпя опаляющий осмотр.

Одрейд подавила ощущение сочувствия. Шиана так во многом остается самой собой — юной девушкой. Поверхность охвата ее интеллекта все расширяется — как раздувается накачиваемый воздушный шарик. Одрейд припомнила, как восхищались таким же строением ума ее учителя, — но оставались при этом настороже, точно так же, как теперь насторожена Тараза. Одрейд раскусила настороженность, когда была еще намного моложе Шианы и не испытывала сомнений, что и Шиана сейчас видит. У интеллекта есть свои преимущества.

— Хм, — вымолвила Тараза.

Это короткое хмыканье, отражавшее раздумья Верховной Матери, Одрейд расслышала в параллельном потоке. Собственная память Одрейд отхлынула назад. Сестры, которые приносили Одрейд ее еду, когда она долго засиживалась за уроками, всегда задерживались, чтобы своим бенеджессеритским глазом еще чуть-чуть за ней понаблюдать — точно так, как за Шианой велось непрестанное наблюдение через дисплеи. Одрейд знала об этом особом, специфически развитом взгляде с самого раннего возраста. Это было, в конце концов, одним из величайших соблазнов Бене Джессерит. Хочешь тоже достичь таких эзотерических способностей — старайся. Шиана явно обладала такой жаждой, мечтой каждой послушницы.

«Чтобы стало возможным и для меня!»

Наконец Тараза вопросила:

— Так чего, по-твоему, ты от нас хочешь, девочка?

— Того же самого, верно, чего хотелось вам, когда были в моем возрасте, Верховная Мать.

Одрейд скрыла улыбку. Природная независимость Шианы здесь проявилась почти дерзостью, и Тараза, наверняка, это заметила.

— Ты считаешь, что это будет надлежащим использованием дара жизни? — спросила Тараза.

— Это единственное использование, которое я знаю, Верховная Мать.

— Я высоко ценю твою искренность, но советую тебе остеречься, хочу, чтобы ты была осторожна в этом использовании, — сказала Тараза.

— Да, Верховная Мать.

— Ты уже много нам должна, и будешь должна еще больше, — сказала Тараза. — Помни об этом. Наши дары не достаются дешево.

«Шиана даже самого смутного понятия не имеет о том, чем она должна заплатить за ваши дары», — думала Одрейд.

Орден никогда не дозволял вступившем в него забывать, каков их долг, который они обязаны воздать сторицей. Любовью здесь не расплатишься. Любовь опасна — и Шиану уже учат этому. Дар жизни? Дрожь пробежала по Одрейд, и она чуть откашлялась, чтобы ее унять.

«Жива ли я? Может быть, когда меня увезли от мамы Сибии, я умерла. Я была живой тогда, в том доме, но жила ли я после того, как Орден меня забрал?»

Тараза сказала:

— Теперь ты можешь нас покинуть, Шиана.

Шиана повернулась на одной ноге и покинула комнату, но раньше, чем Одрейд успела заметить улыбку на юном личике. Шиана поняла, что она выдержала экзамен Верховной Матери.

Когда дверь за Шианой закрылась, Тараза сказала:

— Ты упоминала ее природное дарование владеть Голосом. Я это, конечно, слышала. Прекрасно.

— Она крепко держит это в узде, — сказала Одрейд. — Она усвоила, что на нас этого пробовать нельзя.

— И что нам здесь светит, Дар?

— Может статься, получим однажды Верховную Мать необыкновенных способностей.

— Не слишком ли необыкновенных?

— Будущее наверняка покажет.

— Как, по-твоему, она способна убить ради нас?

Одрейд не скрыла своего потрясения.

— Уже теперь?

— Да, конечно.

— Гхолу?

— Тег ведь не выполнит этого, — сказала Тараза. — Даже насчет Луциллы сомневаюсь. По их отчетам хорошо видно, что гхола способен накладывать могущественные узы… внутреннего сродства.

— Даже на таких, как я?

— Даже сама Шванги оказалась не совсем крепкой для него.

— Какая же благородная цель в подобном поступке? — спросила Одрейд. — Разве не об этом предостережение Тирана…

— Разве он сам не убивал множество раз?

— И расплачивался за это.

— Мы платим за все, что забираем, Дар.

— Даже за жизнь?

— Никогда, ни на секунду не забывай, Дар, что Верховная Мать способна принять любое нужное решение ради выживания Ордена!

— Значит, так и быть, — заключила Одрейд. — Забирай то, что хочешь, и плати за это.