Еретики Дюны

— Пробуждение гхолы — это, должно быть, смертельное для него переживание, — сказала Одрейд, опуская руку. — Устоять в нем может только обладающий гигантской устойчивостью.

— Мы предполагаем, что тлейлаксанские Господины — это нечто большее, чем они представляются.

— А Данканы Айдахо?

— Конечно. С чего бы еще Тирану покупать их у тлейлаксанцев одного за другим?

Это направление спора представлялось Одрейд не имеющим цели. Она сказала:

— Айдахо были известны преданностью Атридесам, и мы должны помнить, что я — Атридес.

— По-твоему, верность привяжет этого гхолу к тебе?

— Особенно после Луциллы…

— Это может быть слишком опасным!

Одрейд откинулась на угол дивана, Тараза жаждала определенности. Жизни серийных гхол — это как меланж, обладавший разным вкусом в разных условиях. Откуда они могут быть уверены в своем гхоле?

— Тлейлаксанцы путаются с теми силами, которые произвели нашего Квизаца Хадераха, — пробормотала Тараза.

— По-твоему, именно поэтому они и требуют наши книги племенного учета?

— Да не знаю я, Дар, черт тебя возьми! Разве ты не видишь, что ты наделала?

— По-моему, у меня не было выбора, — сказала Одрейд.

Тараза изобразила холодную улыбку. Одрейд играла превосходно, но ее следовало поставить на место.

— По-твоему, я бы сделала то же самое? — спросила Тараза.

«Она так до сих пор и не видит, что со мной произошло», — подумала Одрейд. Тараза конечно ожидала, что чуткая к ее тайным пожеланиям Дар станет действовать независимо, но размах этой независимости потряс Верховный Совет. Тараза отказывалась замечать, как она сама к этому приложила руку.

— Практика, основанная на обычае, — заметила Одрейд.

Эти слова изумили Таразу, словно пощечина. Только крепкая закалка Бене Джессерит удержала ее от яростного выговора Одрейд.

ПРАКТИКА, ОСНОВАННАЯ НА ОБЫЧАЕ!

Сколько раз сама Тараза находила в этом источник своего раздражения, своей тщательно сдерживаемой ярости? Одрейд часто это слышала.

А теперь Одрейд процитировала саму Верховную Мать:

— Неподвижный обычай опасен. Враг может докопаться до модели и обратить это против тебя.

Тараза произнесла с усилием:

— Это слабость, да.

Наши враги думали, что имеют представление о наших обычаях, — сказала Одрейд. — Даже ты, Верховная Мать, считала, будто знаешь те пределы, внутри которых я буду действовать. Я казалась тебе Беллондой, все слова и поступки которой тебе известны заранее.

— Так что мы допустили ошибку, не поставив тебя надо мной? — спросила Тараза. Она проговорила это с глубокой верностью долгу.

— Нет, Верховная Мать. Мы идем по деликатной тропинке, но нам обеим видно, куда мы должны идти.

— Где сейчас Вафф? — спросила Тараза.

— Надежно охраняется и спит.

— Призови Шиану. Нам нужно решить, не оборвать ли эту часть проекта.

— И чтобы нам бока намяли?

— Скажем так, Дар.

Шиана все еще была сонной и терла глаза, когда вошла в общую комнату, но все же успела плеснуть водой на лицо и одеться в чистое белое облачение. Волосы ее все еще были влажными.

Тараза и Одрейд стояли у восточного окна, повернувшись спинами к свету.

— Это Шиана, Верховная Мать, — сказала Одрейд.

Шиана наконец пробудилась и напряженно выпрямилась. Она слышала об этой могущественной женщине — Таразе, — которая правит Орденом из далекой цитадели, называемой Дом Соборов. Яркий солнечный свет, лившийся из окна, ослепляя, светил прямо в лицо Шиане. На его фоне фигуры Преподобных Матерей, стоявших спиной к окну, угадывались черными силуэтами с подрагивавшим контуром и едва различимыми лицами.

Наставницы-послушницы подготовили ее к этой встрече: «Ты будешь стоять со вниманием перед Верховной Матерью, говорить почтительно. Отвечай, только когда она тебя спросит».

Шиана стояла в напряженном внимании, точно так, как ее учили.

— Как мне сообщили, ты, возможно, станешь одной из нас, — сказала Тараза.

Обе женщины заметили эффект, который произвели этими словами на девочку. Теперь, когда Шиана стала более полно понимать достижения Преподобных Матерей, могущественный луч правды сфокусировался на ней. Она обратилась к огромному количеству знаний, которые Орден накопил за тысячелетия. Ей уже рассказали о селекционной передаче Памятей, о том, как работает Иная Память, о Спайсовой Агонии. И сейчас она стояла перед самой могущественной из всех Преподобных Матерей, той, от которой ничто не может укрыться.

Когда Шиана не ответила, Тараза спросила:

— Тебе нечего сказать, девочка?

— Что мне тут говорить, Верховная Мать? Вы уже все сказали.

Тараза кинула на Одрейд изучающий взгляд.

— У тебя есть еще для меня маленькие сюрпризы, Дар?

— Я же говорила тебе, что она превосходна, — ответила Одрейд.

Тараза вновь перенесла свое внимание на Шиану.

— Ты гордишься этим мнением, девочка?

— Оно меня страшит, Верховная Мать.