Еретики Дюны

Ему не нравилось думать о боли, которую Шванги могла причинить ему, найдя его у запретного Окна. Даже самая сильная боль, однако же, не заставила б его закричать. Он никогда не кричал, даже когда она делала что-нибудь похуже. В ответ он просто смотрел на нее неотрывным взглядом, ненавидя, но усваивая урок. Для него урок Шванги был ясен: изощряй свои способности, чтобы двигаться незамеченным, невидимым и неслышимым, не оставляя следа, способного выдать, что ты здесь проходил.

В своей комнате Данкан присел на край кровати и стал осматривать пустую стену перед ним. Однажды, когда он вот так обозревал стену, на ней возник образ — молодая женщина с волосами цвета светлого янтаря и округленными чертами. Она смотрела на него со стены, улыбаясь. Ее губы беззвучно шевелились. Однако же Данкан, уже научившийся читать по губам, ясно разобрал слова:

— Данкан, мой сладкий Данкан.

«Была ли это его мать? Его настоящая мать?»

Даже у гхол были настоящие матери, когда-то давным-давно. Потерянная в незапамятных временах среди акслольтных чанов, существовала живая женщина, выносившая и любившая его. Да, любившая его, потому что он был ее ребенком. Если это лицо на стене было лицом его матери, то как же могла она явиться к нему? Он не мог опознать это лицо, ему хотелось думать, что это его мать.

Этот опыт напугал его, но страх не отнял желания, чтобы это еще раз повторилось. Кто бы ни была эта женщина, ее мимолетное явление терзало его. Тот, чужой внутри него, знал эту молодую женщину. Данкан был в этом уверен. Иногда ему хотелось бы на секунду стать чужаком — лишь на то время, чтобы вытащить на свет все свои скрытые воспоминания, — но он страшился этого желания. «Я потеряю свое подлинное „я“, — думал он, — если этот чужак войдет в мое сознание. Не на смерть ли это похоже?»

Данкан увидел смерть, когда ему не исполнилось еще и шести лет. Его стражи отбивались от нападения, одного из стражей убили. Погибли и четверо нападавших. Данкан увидел, как пять тел занесли в Оплот — обмякшие мускулы, руки волочились по земле.

Что-то главное ушло из них. Ничего не осталось, чтобы воззвать — к собственным или чужим — памятям.

Этих пятерых унесли куда-то глубоко внутрь Оплота. Позже он слышал, как стражник сказал, что четверо нападавших были напичканы шиэром. Это было первой встречей с понятием об Икшианской Пробе.

— Икшианская Проба позволяет считывать ум даже мертвого человека, — объяснила Гиэза. — Шиэр — это наркотик, который от этого защищает. До того как прекращается действие наркотика, клетки полностью погибают.

Данкан, наловчившись подслушивать, узнал, что четверо нападавших были проверены и другими способами. Об этих «других способах» ему не говорили, но он подозревал, что это, должно быть, какие-то тайные штучки Бене Джессерит. Он думал об этом, как об еще одном страшном приемчике Преподобных Матерей. Они, как пить дать, оживляют мертвых и выкачивают информацию из костных тканей. Данкан ясно воображал, как мускулы потерявшего душу тела покорно следуют воле дьявольской наблюдательницы.

Этой наблюдательницей всегда бывала Шванги.

Такие образы заполонили ум Данкана, несмотря на все усилия его учителей рассеять «глупости, порожденные невежеством». Его учителя говорили, — что эти безумные истории ценны лишь тем, что порождают среди непосвященных страх перед Бене Джессерит. Данкан не верил, что он один их посвященных. Глядя на Преподобных Матерей, он всегда думал: «Я НЕ ОДИН ИЗ НИХ!»

Луцилла была в последнее время крайне настойчива.

— Религия — это источник энергии, — говорила она. — Ты должен познать эту энергию. Ты сможешь направлять ее на достижение собственных целей.

«На их цели, а не мои», — думал он.

Он фантазировал, воображая те цели, которых хотел достичь, видя себя триумфально одерживающим победу над Орденом, особенно над Шванги. Данкан осознавал, что такие изображения самого себя порождались в нем глубинной реальностью обитавшего в нем чужака. Он научился делать вид, что тоже находит такую религиозную доверчивость забавной.

Луцилла разглядела в нем эту противоречивую двойственность.

Она сказала Шванги:

— Он считает, что мистических сил следует опасаться и по возможности избегать. До тех пор, пока он упорствует в этой вере, его нельзя научить пользоваться нашими самыми сокровенными знаниями.

Они встретились для того, что Шванги называла «регулярная оценочная сессия», когда они только вдвоем собирались в кабинете Шванги. Время было вскоре после легкого ужина. Звуки Оплота были редкими и быстрогаснущими — ночное патрулирование начиналось, свободная от работы прислуга сейчас наслаждалась одним из коротких периодов незанятого времени. Кабинет Шванги не был полностью изолирован от всего окружения, и это было специально предложено проектировщиками Ордена: тренированные восприятия Преподобной Матери способны понять многое из доносящихся звуков.