Эридан

Карпентер готовит себе постель, а когда тот уселся на одеяло, опустился рядом.

— Эй, это мое.

— Я… я еще не хочу спать.

— А с виду устал.

— Да нет.

Рычание и вопли, весь вечер раздававшиеся по ту сторону защитного экрана, внезапно сменились жутким ревом и грохотом, будто заработала гигантская асфальтодробилка. Земля задрожала, крошечные язычки пламени, кое-где еще лизавшие угли костра, взметнулись вверх.

— Судя по голосу, сам старина тиранозавр, — сказал Карпентер. — Наверное, вышел перекусить парочкой ормитомимов.

— Тиранозавр?

Карпентер ни разу не видел этого чудовища во плоти, но в предыдущих путешествиях встречал его предков аллозавра и горгозавра.

Услышав описание ящера, Скип понимающе кивнул:

— Вот еще почему колонисты так жаждали отсюда убраться. Ну и жуткие же монстры у вас тут водятся, мистер Карпентер!

— В моем времени их нет. Через несколько миллионов лет вымрут. Наверно, когда-то и на Марсе жили такие.

— Нет, никогда.

— Были же и до гуманоидов какие-то формы жизни?

Скип покачал головой.

— Нет. Будь это так, наши палеонтологи нашли бы следы. На Марсе никогда не существовало другой жизни, кроме той, что сейчас, да и та только с последнего ледникового периода. А что, динозавры все вымрут, мистер Карпентер?

— Крупные — да.

— Из-за чего?

— Никто не знает, что с ними случилось. Они исчезли, когда закончился меловой период — так мы называем эту эпоху. Думали найти ответ на загадку с помощью машины времени, но так и не смогли. Когда я или мои предшественники прыгали в последние тысячелетия мелового периода, всякий раз почему-то попадали в более далекое прошлое.

— Наверняка это кью. Не хотят, чтобы вы выяснили.

Толковушки оставили слово «кью» без изменений, каки «Эридан».

— Кью?

— Они засеяли Марс гуманоидной и прочими формами жизни. Видимо, однажды засеют и Землю, судя по тому, какие вы в будущем.

— Ну, если они собираются засеять Землю людьми, почему начали с рептилий?

— Рептилии, скорее всего, эксперимент. И что-то в нем пошло не так.

Карпентер подумал о Дарвине, но вряд ли стоило распинаться, излагая теорию эволюции девятилетнему мальчишке с Марса.

— Кто такие эти кью, Скип?

— Никто не знает. По теории, они из другой галактики, но никто не знает, что ими движет. Здешние колонисты уверяли, что видели их.

— Здесь? На Земле?

Да. И люди на Марсе уверяют, что видели. А еще кью оставили следы.

— Что за следы?

— Огромные постройки.

— И ваши ученые думают, кью засеяли Марс?

— Ну, это факт.

Тут «асфальтодробилке», как видно, попался особо неподатливый участок дороги, и, судя по серии чудовищных звуков, ее двигатель приказал долго жить. Скип придвинулся к Карпентеру.

— Не бойся. Сквозь это защитное поле не прорваться даже армии тиранозавров.

— Вы женаты, мистер Карпентер?

Вопрос показался Карпентеру взятым с потолка. Не иначе, как парень схитрил, стараясь втянуть его в разговор, чтобы подольше не ложиться спать.

— Ты имеешь в виду пожизненный союз между мужчиной и женщиной?

— Да, отношения, основанные на любви и выгоде. На Марсе государство следит, чтобы в пары попадали совместимые люди.

— Но как два человека могут понять, что любят друг друга, если их, как ты выражаешься, десентиментализовали?

— Ну, вообще-то, они не могут. Вот почему государство так печется о совместимости. А вы женаты?

— Нет.

— Почему? Вы достаточно взрослый.

— Ну, понимаешь ли, на Земле будущего все несколько иначе, чем у вас на нынешнем Марсе. Государство в такие дела не лезет, и бизнес тоже, хотя, возможно, и зря. Обычно все происходит так: мужчина влюбляется в женщину, та — в него, и, как правило, дело заканчивается браком. Бывают и ошибки, тогда брак разваливается.

— Вряд ли легко достичь совместимости, если люди не десентиментализированы.

— Похоже, тут мы сплоховали.

— А что касается любви, мне кажется, вас, мистер Карпентер, давно уже должна была полюбить какая-нибудь девушка, а вы — ее.

— Иногда мужчина влюбляется в девушку, а та не отвечает взаимностью.

— И с вами такое случилось?

Дейдре повернулась на бок под одеялом. Не спит?

— Да, так и случилось, — ответил Карпентер.

Он поймал себя на том, что рассказывает Скипу о мисс Сэндз. Его будто прорвало впервые за долгие годы, и, пожалуй, слова действительно лились потоком, ведь много лет он ни с кем по-настоящему не говорил: то есть, не было никого, кто слушал бы с интересом, а не просто из вежливости.

— Девушку зовут мисс Сэндз, она хронологист в Североамериканском палеонтологическом обществе, а заодно снабженец. Ее имя Элейн, но все зовут ее Сэнди… ну, почти все. Для меня она мисс Сэндз… Следит, чтобы мы ничего не забыли, и перед стартом определяет координаты цели: сначала — время с помощью радиоуглеродного ретроскопа, потом наводит на место времяскопом. А затем она и ее ассистент, Питер Филдз, бдят, чтобы прийти на помощь, если хронографист пошлет назад жестянку куриного супа — это своего рода сигнал бедствия. Видишь ли, у нас в Америке курица традиционно служит символом страха.

— Вы ее любите, мистер Карпентер?

— Полюбил с первого взгляда.

— И что она сказала?