Эринеры Гипноса

Мусорщик остановился, прислушиваясь. Шуршание, шелест, шорох, далекий скрип… ничего из этого не показалось ему подозрительным, и он направился дальше.

– Ты знал, что так будет?

– Предполагал.

– Но теперь тебе тоже грозит опасность. Тебя могут убить…

– На каждой свалке всегда будет свой Мусорщик. Не я, так другой, – ответил он равнодушно.

Антэй впервые за весь день поднес кольцо ко рту и сжал на нем зубы в приступе внезапной ненависти, смешанной с отчаянием. Все эти Ракины, Нуманы, Адхи, зажравшиеся от безнаказанности… Сотеры, убившие его семью… преступники они, а бежать и скрываться вынужден он.

Впрочем, он понимал, что к этому все придет в конце концов. Мусорщик рассказывал ему, что дэймосы никогда не выпускают свою жертву. Раздутое самомнение не могло допустить, что какой-то человек позволит себе ускользнуть от них, а не станет покорно ждать расправы. Как баран. И теперь они вывернутся наизнанку, чтобы возвратить его в стадо.

«Меня воспитал человек из Полиса. Поэтому я вырос другим. Не таким, как большинство местных, живущих в страхе. Он учил меня: что бы ни произошло, это лишь один из вариантов жизни. И не надо бояться прожить свою жизнь. Она может быть разной. Трудной, легкой, наполненной лишениями или радостью, счастливой и не очень, главное, что она есть. Но самое важное – никогда не испытывать страха. Потому что он пожирает. Разум. Чувства. Волю. А вместе с ними и всего человека».

Антэй усмехнулся, глядя на силуэт спутника – черная тень в глухой тьме потайного хода. «Он вырвал у Танатоса девять лет жизни для меня. Немало. А теперь пришло время отдавать долги. И уж можете поверить, я верну все сполна…»

Тоннель пошел вверх. Мусорщик вновь замер, пытаясь уловить звуки, которые могли бы выдать врагов. Затем уверенно шагнул вперед. Судя по негромкому постукиванию и шороху, начал сдвигать что-то. Рассеянный свет перекрыл темный коридор, стали слышны голоса, детские. Они смолкли, когда сновидящий выбрался из тайного хода наружу. Антэй последовал за ним.

Беглецы оказались в еще одной лачуге. Побольше. Примерно десяток детей разного возраста сидели на полу – дробили кости в мелкую муку, перебирали тряпье, выскребали какую-то еду из котелка. И все они застыли, глядя на двоих, неожиданно появившихся в их доме.

Единственный взрослый – сидящая спиной женщина в грязно-сером никабе – обернулась. Кожа на половине ее лица была красной, собранной складками, исполосованная глубокими рубцами, на месте глаза – провал. Такие следы остаются после сильного ожога.

Увидев гостей, она ничего не сказала, только кивнула. Двое из детей – самые старшие подростки – вскочили с готовностью, откинув в сторону сеть, которую чинили, и выбежали из дома.

Остальные снова занялись своими делами, бросая на сновидящего быстрые восторженные взгляды.

– Мы подвергаем их опасности, – очень тихо сказал Антэй невозмутимому спутнику.

– Они знают, на что идут, – ответил тот. – И поверь, им нечего терять. Также как и нам, – добавил он с легкой улыбкой.

Запыхавшиеся мальчишки вернулись очень быстро.

– Чисто, – сказал тот, что помладше.

– Идите через овражек, – солидно произнес старший. – Я могу проводить.

Он вопросительно посмотрел на Мусорщика, но тот покачал головой.

– Я знаю дорогу, Сет.

Подросток, довольный, что такой важный человек знает его имя, улыбнулся во весь щербатый рот и гордо покосился на остальных.

– Мы уходим, – обратился сновидящий к женщине. – Спасибо, Трерис.

Она молча наклонила голову, не отрываясь от шитья.

За порогом лачуги простирались все те же горы мусора, и Антэй не сразу сориентировался, где находится. Казалось, под землей они прошли не особо много, однако внезапно оказались в самой западной, дикой и опасной части свалки. Здесь уже давно развилась своя собственная среда. Высокие холмы лезли один на другой, заслоняя небо, овраги разрывали мертвую землю и на их дне, устланном мусором, копошилось что-то. Звери… или люди. Истошно орали галки.

От влажной жары, наполненной вязким, прелым дыханием свалки, Антэй почувствовал тяжесть в голове, виски начало ломить. Но подавил неприятное ощущение.

Зеленые озерца источали гнилую вонь, искореженные деревья цеплялись за тонкий слой почвы, продираясь корнями сквозь железо и бетон, трава, похожая на мотки серой проволоки, поскрипывала под ногами. В стороне кружили два стервятника – заметили падаль. Скоро к ним присоединился третий…

Антэй провел ладонью по лбу, стирая липкий пот. Рот наполнил вкус меди.

Спутники шли быстро, насколько это позволяли древние завалы отходов со всей Александрии. Молча. Мусорщик старался держаться в тени и не выходить на открытые участки. Но пока преследователей не было ни видно, ни слышно. Скорее всего, они потеряли своих жертв на этих безграничных пространствах.

Один раз сновидящий остановился, чтобы перекинуться парой слов с обитателем района, выползшим из-за кучи высохших отбросов.

Второй раз внезапно резко сменил направление, продираясь сквозь низкий колючий кустарник.

– Нужно переправить тебя в Полис, – неожиданно заявил сновидящий.