Эринкаль

Я все же оторвал взгляд от окна и девушки на его фоне и посмотрел в мудрые глаза эльфа, память вновь кольнула под черепушкой, но я проигнорировал позыв, не желая возвращения приступа. Естественно, никакого ответа от меня Лионэль так и не дождался, а потому чему-то усмехнувшись перешел наконец к объяснениям.

- Понимаете, Катрин, мне доводилось за свою долгую жизнь встречать нечто подобное... это называется эндази, или, если перевести на ваш язык "подчинением сознания". Такой прием используют только эльфы и только по отношению к своим, поскольку представители иных рас не способны выдержать ни самого ритуала, ни его последствий... да и некоторые специфические детали... хотя, не думаю, что вам стоит знать об этом подробнее, просто поверьте, что хуже наказания на свете не существует!

- Наказания? Так этот ритуал - это наказание?

- О, да, он используется крайне редко, в общем-то, за свою совсем не короткую жизнь я видел его лишь дважды и оба раза преступники вполне заслуживали своей участи. Все дело еще и в том, что после проведения ритуала, его почти невозможно снять, а для перворожденного, привыкшего жить с... "чувствами", пожалуй проще сказать так, вдруг лишить всего почти непереносимая задача...

М-да, а старик-то не прост, интересно, к чему он ведет и зачем вообще затеял этот разговор?

- Не думаю, что вы просто так рассказали мне все это... но что же получается, он совершил что-то настолько страшное, что его подвергли этому, как его, эндази?

- О, нет, - старик рассмеялся вполне мелодичным, молодым смехом, - вся его вина в том, что он родился упрямым! Император просто не нашел способа лучше, чтобы сделать игрушку послушной.

Глава 8.

Я закрыл глаза, не желая встречаться взглядом ни с одним из присутствующих. Как ни странно, но злости на то, что Лионэль абсолютно точно все описал, не было, напротив, была какая-то покорность судьбе и полное безразличие. Что это? Начало конца? Или уж скорее окончательный конец, потому что терпеть и дальше сил уже попросту нет. Ну, сколько можно? Сначала я жил и подчинялся, потому что так мог надеяться на безопасность остатков своего народа... Потом, когда понял, что надо мной просто приятно издеваться (хотя, я и до этого все прекрасно понимал, только перечить не решался) и стал потихоньку нарушать правила игры, Император впервые показал свои зубки, отдав меня на растерзание своим палачам. Результат это не принесло, я к этому моменту уже привык к боли и научился не показывать собственных эмоций. А вот потом стало значительно хуже...

До моего "работодателя", наконец, дошло, что вернуть послушание, а заодно и сбить спесь, получится только одним способом, показать мне границы собственной "доброты". С того дня в столицу принялись привозить моих соплеменников. Эльфы ведь очень гордый народ, а дроу в особенности, годы изоляции (а точнее тысячелетия) сделали свое дело и теперь, чтобы заставить одного из нас подчиняться, нужно было приложить гораздо больше усилий. Но шестерки Императора, почти поголовно светлые эльфы, приняли правила игры. Вражда наших народов нашла выход и теперь они могли абсолютно безнаказанно на глазах у тысяч людей, издеваться над своими, пусть и дальними, но все же сородичами.

Мне не оставили выбора, существовал поводок, не дававший ни грамма свободы, единственное, что позволялось, это смотреть и помнить. Постепенно теряя разум, я жил одним днем, моля всех эльфийских богов о смерти, но меня они не слышали... а потом был тот день, когда на арену притащили очередного дроу. Я даже не сразу узнал своего лучшего друга Реми, наверное большего удара Император придумать уже не мог. В тот день и скончалась надежда, окончательно и безповоротно, я просто напросто устал подчиняться и вышел из-под контроля.

Это был какой-то наплыв бешенства, точно не знаю, в меня стреляли, пытались поймать, потом били, но остановился я только над телом друга, который уже на последнем издыхании произнес только одно слово "нариль", предатель. В тот момент я умер вместе с ним, нет, не физически, собрать меня воедино эльфам удалось и даже заставить исполнять их команды, вот только, управлять по-настоящему, они больше мною не могли. С того дня я почти все делал наперерез. Сначала никто и не догадывался, что это именно так, постепенно до них стало что-то доходить и вот тогда начались угрозы, но на меня они больше не действовали, поскольку я изо всех сил искал смерти...