Эринкаль

- Но Морана, - отец резко убрал руки за спину, виновато посматривая на жену, а я обиженно посматривая на него, принялся растирать пострадавшую часть тела, - ты не должна вмешиваться в воспитательный процесс...

- Ах, не должна? - Мама приняла воинственную позу и в упор уставилась на мужа. - А ты, вместо того, чтобы брать мальчика с собой и учить примером, орешь на него лишь за то, что он учится всему сам! Да он уже сто раз перещеголял тебя по всем пунктам!

- Эээээ... - отец замялся, - ну я бы так не сказал...

- Угу, потому что знаешь, что я совершенно права!

- Дорогая, конечно, ты права, ты всегда права, разве ж в этом кто-то сомневается?

Тут родитель мне украдкой подмигнул и я понял, что пора его спасать, а то мама окончательно уронит авторитет Повелителя перед собственными подданными, усиленно делающими вид, что ничего вокруг не видят и не слышат.

- Мам, а что ты тут делаешь?

- За тобой пришла, малыш.

Я театрально поморщился, хотя уже давно не реагировал на это ее ласковое обращение, в конце концов, ну и какая разница как зовет меня собственная мать? Она меня любит, в этом я абсолютно уверен, а уж с теми, кто решит посмеяться, разобраться сил у меня всегда хватает.

- Ох, прости, опять вырвалось. Конечно, ты у меня уже совсем взрослый!

- Мам, - я опять поморщился и обнял ее за талию, - не переигрывай!

- До чего же ты у меня умный, - ее ласковые руки взлохматили мою гриву, тут же вернувшуюся в прежнее состояние. - Нет, определенно нужно что-то решать с его волосами, Алинкаль, ты не находишь?

- А что с ними не так?

- А ты сам не видишь?

- Мам, ну сколько можно? Оставь ты их уже в покое! - Взвыл я, почувствовав особенно сильный рывок.

- Но, малыш... ох, Эрин, разве тебе самому они не надоели?

- Да, но это же честь рода! Я не могу их остричь! И никогда не сделаю этого, если не посрамлю чести семьи!

- Фи, как высокопарно! - Отец подошел поближе и тоже взъерошил мои лохмы. - Но ты прав, сынок... я верю, ТЫ никогда не посрамишь чести, поскольку она - часть твоей крови!

- Пап, а это тоже высокопарно.

- Да? - Недоуменно переспросил родитель, почесав переносицу. - Ну, извини, лучше не получилось!

- Ээээ... Алин, а ты что тут делаешь? - Мама прищурилась. - И за что это ты пытался наказать нашего сына?

- Яааааа... эээээ... ну...

- Папа пришел посмотреть на мою новую магическую машину и она ему не понравилась...

- Да? А мне покажешь?

- Конечно, пошли, - я схватил мать за руку и потянул за собой, счастливо и беззаботно смеясь, как могут только дети, никогда не видевшие ужаса войн.

Возвращение к реальности никогда не бывает приятным. Нет, меня не били по голове и не скандировали над ухом "Бей его!", только внутри словно оборвалась струна, напоминая о том, что свершилось и назад не вернется. Словно в унисон мыслям небо, наконец, стало абсолютно черным, отчего ощутимо потемнело вокруг, и прямо над замком пронесся оглушительный громовой раскат, сопровождаемый не менее эффектной молнией.

Коди с визгом повисла на моей шее, заливая мою одежду водой, потоками стекавшей с нее, а потом, завернувшись в мою куртку и крупно дрожа, с восторгом уставилась ввысь.

- Аль, это так здорово! Давай еще посидим тут?

- Ты мок... пром... вода, - наконец, разочарованно выдохнул я, так и не справившись с произношением согласных.

- Ну и что? - Прекрасно поняла малышка. - Я о тебя погреюсь!

- Угу, - кивнул я, предпочитая не спорить, тем более что нам обоим было хорошо.

Взъерошив короткие, едва до плеч, растрепанные волосы, я с отвратительным чувством тяжести на душе уставился в дождь. Честно говоря, в детстве часто грезил о дожде, а сейчас даже не знаю как именно к нему отношусь? Посреди пещер и горных склонов дожди редкость. Там влага в основном приходит горными потоками или подгорными родниками, иногда, в особенно узких пещерах, образуя взвесь с воздухом, создает ощущение пара или тумана. В то время я просто напросто не знал, что такое дождь.

Сейчас знаю. И даже, наверное, привык. Вот только определенное отношение к нему так и не родилось. Иногда меня бесили потоки воды, льющие на голову и за шиворот. Иногда радовали настолько, что я готов был благословлять небеса. А иногда мне просто становилось вот так тяжело, словно вместе со стихией в душу закрадывается боль, погружая и так не радужный мир в еще большую зад... темноту.

Этим вечером, после того как за прогулки под дождем нас отругали все, кто имел такое право, а также попытались те, кто не имел, я сидел в библиотеке, внимательно вчитываясь в едва видимый текст старинной книги, обнаруженной совершенно случайно. Не знаю, кому принадлежало это творение мастера, но написано оно было волшебным старинным языком эльфийского народа. В совершенстве зная язык, между тем я абсолютно ничего не мог поделать с книгой, кроме того как прочесть, по очень приземленной причине - магии во мне не было ни капли.