Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

И тут же почувствовал себя так, словно впрямую обвинил Филлис в убийстве, хотя единственным моим намерением было не вычеркивать ее раньше времени из списка возможных подозреваемых.

Словно по обязанности, я заявил:

– Конечно, Филлис не убийца. – Хотя никаких подтверждений этому у меня не было.

Глава 19 Две Айрис

Час спустя, так и не найдя Клаудию Плейфорд ни в доме, ни в примыкающей к нему части сада, я решил подняться на самую высокую точку на территории поместья Лиллиоук, которая оказалась к тому же и самой ветреной. Там, на вершине холма, ветер шлифовал кожу, словно наждак. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнились слова Филлис о том, что Рэндл Кимптон копировал Скотчера. Я разрывался между двумя предположениями: с одной стороны, Кимптон должен был очень неискусно имитировать Скотчера, чтобы это заметила такая глупышка, как Филлис – а ведь она заметила, – с другой стороны, если бы человек вроде Кимптона взялся кому-то подражать, он сделал бы это куда искуснее.

Да и вообще, они со Скотчером были ничуть не похожи. Более того, в чем-то главном эти двое мужчин были настоящими антиподами. Как мне показалось, главным стремлением Скотчера было всегда, любой ценой, помогать другим лучше думать о самих себе и о жизни в целом, тогда как Кимптон стремился прямо к противоположному – возвышать себя в собственных глазах и тем улучшать свое самочувствие.

Не знаю, сколько я так стоял, погрузившись в размышления, когда позади меня раздался голос: Клаудия.

– Вы меня искали? – спросила она.

– О! – от неожиданности я вздрогнул. Как, черт возьми, она ухитрилась подойти ко мне незаметно? Или она уже была здесь, когда я поднялся? – Да, сержант О’Двайер и я хотели побеседовать с вами.

– Тогда зачем вы прячетесь здесь, где ветер сбивает с ног? Полагаю, вам надо знать, говорила ли Софи Бурлет правду, когда обвиняла меня в том, что я якобы сделала? Вы, разумеется, слышали, как я отвечала на этот вопрос раньше, но вам, конечно, хочется задать мне его лично и проследить, как будет меняться выражение моего лица.

– Да.

Клаудия улыбнулась. Казалось, ей доставляет удовольствие заставлять меня ждать ответа.

– Софи говорит неправду, – сказала она наконец. – Это ложь – если только кто-нибудь другой не надел мое платье, парик и не стоял спиной к Софи все время, пока та смотрела, как он бил Джозефа по голове. Такая возможность не приходила вам в голову?

– Нет. Вам нравился Джозеф Скотчер, мисс Плейфорд?

Она засмеялась:

– Нравился? Вовсе нет. Но я получала от него удовольствие. Я находила его присутствие в нашем доме на редкость занятным. Теперь без него здесь будет совсем тоскливо.

– Вы имеете в виду, что он был талантливым рассказчиком?

– Он по-особому обращался со словами, это верно, но я имела в виду совсем другое – в него были влюблены все, и это было весьма забавно. Филлис пускала над ним слюни, точно слабоумная, Софи обмирала от желания всякий раз, когда он бросал взгляд в ее сторону. Ну и, конечно же, мама. Я с искренним восхищением наблюдала за тем, как Джозеф все это проделал – влюбил их всех в себя и поддерживал иллюзии каждой, сам оставаясь ни чуточки в них не влюбленным. Видите ли, для Джозефа Скотчера знать, что все влюблены в Джозефа Скотчера, было важнее, чем самому испытывать любовь.

– Вы назвали свою мать в числе обожательниц Скотчера, – сказал я. – Хотите сказать, что она испытывала к нему материнские чувства?

– О боже, и вы туда же! Не слушайте вы Дорро с ее теориями. С тех пор как она сама не смогла произвести чадо на свет, дети ей просто мерещатся. Покажите ей вареное яйцо, она вам скажет, что это младенец. Мать, конечно, женщина в годах, но огня в ней еще хоть отбавляй. И Джозефа она любила точно так же, как Филлис или Софи. Конечно, она бы скорее умерла, чем призналась. Она знала, что даме ее возраста полагается испытывать к молодому мужчине материнские чувства, вот и делала вид, будто это они и есть. Не приличия ради, разумеется – мать плюет на любые условности, – просто ей не хотелось стать всеобщим посмешищем. Она ведь очень гордая женщина. – Клаудия прищурилась. – Вижу, я вас не убедила.

– Ну…

– Вы, конечно, заметили, что я люблю ее меньше, чем дочери положено любить свою мать, а потому наверняка спрашиваете себя сейчас, уж не пользуюсь ли я возможностью сказать гадость. Что ж, на вашем месте я бы и сама так решила. Но, уверяю вас, вы заблуждаетесь – просто я здраво оцениваю факты. Возможно, я буду жестока к маме потом, – мне это приятно, не скрою, к тому же она это заслужила, – но сейчас я просто помогаю вам понять истинное положение вещей. Мать была отчаянно влюблена в Джозефа. Иначе зачем ей менять завещание и оставлять ему все до последнего пенни? Человеку, который должен был вскоре скончаться от брайтовой болезни почек.

– Скотчер нисколько этому не обрадовался, – напомнил я. – Скорее, разволновался.

Клаудия издала нетерпеливый звук.