Эрос, сознание и Кундалини

Эти колебания внутри и между светлым и темным модусами игры снова появляются во взрослом возрасте в широком диапазоне украшений сексуального эротического стимулирования и в определенных пылких и слишком часто коварных супружеских битв за власть. «Быть плохим» в порядке поддразнивания постепенно становится забавой, а быть «хорошим» -- коварным и гнусным; эмоциональное взаимодействие начинается как «честность», но обостряется до непримиримого противостояния; постоянное послушание и доверие манят обещанием какой-то конечной награды, но также грозят намеками господства, вины, и порабощения.

Правила и границы игры, а также абсолютная близость, подразумевают, что за их пределами кроется необузданное, которое предлагает еще более страстное, даже более реальное, подлинно волнующее.В таких неоднозначных определенностях и двусмысленностях из-за каждой запретной скрытости выглядывает и, подмигивая, застенчиво манит чувство тайны.

Эта дразнящая норму двусмысленность плохого, становящегося хорошим в обычной или «динамистской» взрослой эротической игре начинается с умеренной извращенности и продолжается в более серьезных стилизованных формах садомазохизма, называемых в соответствующих кругах «игрой». Здесь удовольствие и боль перекрываются и даже перетекают друг в друга, но всегда определяются заранее оговоренными правилами и процедурами. Эти эротические игры имеют меньшее отношение к сексуальному желанию, чем к дразнящему испытанию взаимного доверия. Можем ли мы доверять друг другу в самых потаенных аспектах интимной жизни, выглядящих самыми постыдными и самыми бесстыдными? До этого долгий и извилистый путь от поддразниваний детской игры.

Это непристойное потомство эротической игры детства затмевает само сексуальное желание, о чем свидетельствует обширная сфера фетишей и филий. В сублимации подобные чары могут вести к унижениям и суровым покаяниям, которые, во имя очищения, могут заменять тонкости сублимации жаждой власти над всеми тревогами.

Танец правил и хаоса, одного вида силы с другим, может заходить слишком далеко. Самую страшную крайность представляют собой месть и жажда крови войны. Чувство ожесточенности и трагедии, дремлющее в более темных сторонах тайны, внезапно взрывает все наше простодушие. Такими темными путями танатос и эрос приходят к извращенным искажениям мрачно чарующей скрытости друг в друге. В то же время, когда игроки умелы, как в романе Эдуарда Олби «Кто боится Вирджинии Вулф?», игра завершается в начинающемся разрешении трогательного примирения. Когда все заканчивается, спрятанная любовь снова приносит утешение.

Одни и те же части тела, разные страсти: сохранение тональностей эротической тайны

Поскольку все четыре тональности (обычно, перекрывающимся образом) возбуждают одни и те же части тела, возникает серьезная проблема - как не давать нашей внутренней «проводке» перепутываться и приводить к неправильной интерпретации того или иного возбуждения. Конечно, полагаться на одинарную карту может быть легче, но в этой недифференцированной, эмансипированной простоте возникали всевозможные нарушения границ и неправильные истолкования. Коль скоро для нас становится привычным различать эти четыре эротические тональности, можно ожидать, что ситуация улучшится. Некоторые очевидные различия тональности уже проводились - например, между сексом и близостью - однако их полный смысл пока не стал явным.

К примеру, смысл довольно распространенного явления возбуждения груди и гениталий матери при кормлении младенца происходит от страстей воспроизводства, и мы инстинктивно оцениваем этот опыт как естественный, а не видим в нем сексуальное действие. Любовное возбуждение, которое она испытывает, когда муж сосет ее грудь с целью эротической стимуляции, ощущается совершенно иначе, поскольку происходит от другого аспекта эротической тайны - аспекта сексуального желания. Сексология до сих пор не начала задаваться вопросом о том, существуют ли какие-то целомудренные, родительские возбуждения, связанные с порождением потомства, а не сексуальным желанием; равно как и о том, обладают ли правомерным существование большинство возбуждений йогической сублимации.

Пары сталкиваются с собственными затруднениями, когда один из партнеров хочет, чтобы его/её только обнимали и успокаивали, не имея в виду ничего большего, а другой неправильно истолковывает эти проявления нежности как эротическую стимуляцию сексуального желания. Сходным образом, массажист, двигаясь вверх по ногам клиента или клиентки, вступает на смущающую территорию; массаж будет оставаться несексуальным, если его отношение к телу клиента остается заботливым и терапевтическим, но лишенным желания, и пока клиент остается настроенным аналогичным образом.