Эротические страницы из жизни Фролова

Он отстранился и только слегка тронул ладонью за плечо, предлагая повернуться на спину. Она сразу же так и сделала.

Они оба уже пришли в себя. Оба хорошо помнили, кто они на самом деле друг другу. Они оба хорошо понимали, что происходит. Вот чего он хотел… Чтобы она смотрела ему в глаза…

Жеребец выскочил на свободу как ванька-встанька, когда он стягивал плавки. Она улыбнулась. В ее улыбке он прочитал: да, мне очень приятно, я не боюсь, наоборот, я благодарна ему, что он такой из-за меня.

Он снова присел меж ее раздвинутых бедер. И она снова закинула руки за голову. Но теперь смотрела прямо ему в глаза. А он водил взглядом от ее глаз по всему ее телу, все еще не касаясь его.

Она медленно стала поднимать согнутые в коленях ноги, взглядом будто говоря: смотри, выбирай, как тебе нравится. И он смотрел. Они поднимались все выше и выше… и он снова подложил под ягодицы подушку, чтобы ей было легче отводить их все дальше к плечам.

В ее взгляде появились озорные огоньки: смотри, мол, вот как я умею, не хуже, чем наша Ирка…

Их Ирка оставалась рядом… хотя была далеко от них… в чужих объятиях.

Помогая себе руками, она дотянула колени до самых плеч, так, что слегка раскинутые груди примостились у нее под коленками.

Он и не подозревал, что она тоже такая гибкая…

Теперь она высоко выпятилась к нему своей прекрасно-бесстыжей промежностью, и он подсел бедрами под ягодицы, чтобы они не оставались на весу. Они смотрели друг другу в глаза, лишь на некоторые секунды переводя взгляды на ее высоко выставленное лоно. Когда он приложился к нему губами, она смотрела… Ей было все видно, ‒ как он разводит языком ее сомкнутые губы… как теребит выступившие из-под них и все более набухающие нимфы, как берет в рот складку над ямкой губ… втягивая ее глубоко вместе с волосинками… как то и дело поднимает глаза, чтобы встретиться с ее взглядом… Как водит потом пальцами по губам, оттягивает крылышки нимф в стороны и разглядывает все более увлажняющийся вход в ее покои… И все это она позволяет ему так же безропотно, как Иринка… и так же игриво-стыдливо хихикает в ответ на лоскотные касания другого отверстия, совсем не любовного предназначения, но такого же аккуратного и ухоженного… и не делает ни единого недовольного движения в ответ на широкое разведение ягодиц ‒ смотри и трогай все, что там расположено…

Он снова ласкал и ласкал ее, она дышала все глубже и чаще, то и дело вздрагивала и трепетала, пока не прошептала на выдохе самого глубокого вдоха:

‒ Все, милый… все… не могу больше… заходи… родной ты мой… заходи…

И развела бедра так, как считала лучшим для него… и приподняла голову, чтобы он понял, что она хочет увидеть начало… и он не лег на нее, а уперся руками в постель… и, так, чтобы она видела, осторожно подвел голую головку к раскрытой щели и затем так же осторожно вставил между лепестками, так, чтобы они обняли и укрыли ее собою… и держал так до тех пор, пока она не подалась к нему навстречу, так же осторожно и медленно… и он тоже пошел навстречу, так же осторожно и медленно… и она завороженным взглядом смотрела, как он входит в нее… твердый и огромный, с резко набухшими синевой венами… и медленно входил, пока не зашел полностью и не сомкнулась все сужающееся простанство между двумя лобками…

Только тогда она отбросила голову и издала протяжный грудной стон, зачем-то сдерживаемый ею и затихший у нее в груди, так и не вырвавшись через полуоткрытый рот…

Он опустился на нее, прикрыл ее рот своим и медленно выдохнул все, что было в легких, не чувствуя препятствия, потому что она вдохнула его выдох в себя, точно так, как это делает Иринка, а затем выдохнула в него и он вдохнул в себя ее выдох… и так несколько раз… после чего резко напряг свой могучий отросток до максимально возможной степени, вдавив его в еще не растянутую стенку влагалища так, что она сладко вскрикнула… и они начали встречные движения, такие точные и синхронные, будто их слившиеся воедино органы наслаждения бесконечно давно знали друг друга…