Эротические страницы из жизни Фролова

А та уже повернулась к нему лицом и стала расстегивать ремень на брюках. Глаза у нее заволоклись каким-то сизым туманом, но от этого ее взгляд, который она то и дело поднимала вверх к его глазам, вовсе не казался мутным, совсем наоборот, кристально чистым и ясным, ‒ как луч солнца, пробивающийся сквозь грозовые тучи…

Он снял с себя футболку, пока Катька стягивала с него джинсы вместе с плавками.

Его ноган торчал, и она хотела было приблизиться к нему ртом, но как бы спохватилась, во-время оценив, что это будет уже перебор, высоко поднялась на цыпочки и навесилась на него промежностью, а ему пришлось для этого согнуть колени между ее ног, и даже слегка приподнимать, ведь она была почти на голову ниже. Они стали то нежно, то жарко целовать друг друга, рот в рот, язык в язык, своею грудью он переминал ее груди из стороны в сторону, а руки положил на ягодицы, то прижимая их к себе, то поднимая, то раздвигая в стороны… а она цеплялась за его шею, подтягиваясь и зависая… Потом он снова просунул руку в межъягодичную щель и дальше, дальше, почти до самого лобка, вернулся к ее лепесткам и начал теребить их и оттягивать вниз, а она специально расставила ноги так широко, чтобы они все это видели… Потом просунул средний палец во влагалище, оно было уже совсем мокрым, и он вставил туда и указательный, а большим надавил на отверстие ануса так, что тот сразу раскрылся и пропустил его, ‒ там уже все вокруг было влажным и скользким.

Она так глубоко задышала, что шум ее дыхания перекрыл не только все звуки, но и свет в комнате…

А глаза ее чуть ли не кричали в его глаза: да, да, сделай со мной что-нибудь дикое, самое-самое, хоть разорви меня на части… только так, чтобы он все видел.

Он так и подхватил ее, словно ребеночка, ‒ сзади между ног за лобок правой рукой, а под грудь левой, обхватив при этом своей пятерней ее правую грудку, приподнял над полом, ‒ она при этом смешно согнула коленки, ‒ и в таком раскоряченном виде пронес ее к дивану и установил там в этом же положении. Она ничему не противилась, пыталась предугадать его намерения и делала все так, как угадывала.

Сам он забрался к ней сзади, она сначала выставилась к нему попой, словно свечка, изогнувши спину крутой дугой, но он стал на колени и она, не разгибая спины, развела подальше коленки, чтобы ее входное отверстие опустилось пониже и установилось напротив его ногана.

Все это время она то и дело стреляла глазами в своего друга, окаменело застывшего в кресле, а когда умостилась, уперев правую щеку в диван, уже больше не спускала с него своего взгляда, будто делала все это только ради него. И на своем лице не скрывала ни единого ощущения, испытываемого ею в каждый момент времени.

Ей было, что испытывать.

Он вошел в нее медленно, понимая, что ей больно принимать в себя такое дышло, распирающее ее отверстие во все стороны, увлекающее за собою внутрь все, чем она богата в своей миниатюрной расщелинке. Ее глаза, как и в первый раз, округлились, зубы вцепились в простыню, она вся напряглась и оставалась такой, пока он не вошел полностью… А через несколько движений уже лукаво улыбалась в сторону кресла: видишь, ты все видишь?

Ей хотелось показать все, он почувствовал это и встроился в ее игру… Натягивал ее за волосы так, что она изгибалась всем телом, растягивая свою шею и храпя, словно кобылка под конем… Поднимал ее к себе за грудки, сладко целуя поворачивающиеся к нему раскрытые губы и теребя пальцами то место, где пряталась ее набухшая почка… Поворачивал ее на бок… Растягивал ей ноги чуть ли не до "шпагата"… Заворачивал их чуть ли не за спину… Ставил ее на шею почти вертикально… И долбил, долбил… А она ничего не стеснялась, всем своим видом показывая, как изнемогает от наслаждения под чужим жеребцом, как ловко и похотливо умеет ему подставиться. А потом он пустил ее на себя, и она с восторгом демонстрировала, как насаживается на кол, на все его длину, на всю свою глубину… И ничуть не высыхала, наоборот, становилась все мокрее и мокрее… И дышала, как в сумасшедшем бегу… И стонала, визжала, охала и ихала… и ходила ходуном… и раскачивалась, как маятник…

А когда, наконец, оказалась под ним в самой естественной позе, вдруг закричала:

‒ Мне, мне, в меня, слышишь, в меня выливай… Ирочка, ‒ теперь уже почти завизжала, ‒ скажи ему, пусть в меня, в меня!..

И тут же сама задергалась животом, пошла волнами сверху вниз, почти точно так, как Иринка, и влагалищем запульсировала почти точно так, и он ей начал лить точно так, как льет Иринке, и Иринка это видела, и видел это Катькин дружок, но они оба сидели в своих креслах с полуоткрытыми ртами, словно заколдованные…

‒ Я кончила… ‒ громко выдохнула, наконец, Катька, разбросала руки по сторонам и уронила усталые ноги на простынь.

Под нею засерело огромное мокрое пятно…

Виктор привстал и завалился обессиленный под стенку.