Эротика с аффектом

К моменту испытания я, как исполняющий обязанности руководителя экспедиции, разрешил всем оторваться от работ и собраться в смотровой комнате с телескопами. Ретивый и горячий Арслан, самый молодой из команды, уже закончил работы с фильтрами на сегодня и прибыл первым. Чопорный и педантичный Петер Густаффсон был недоволен остановкой работы в химлаборатории, но понимал важность момента, потому пришёл с холодным и непроницаемым узким лицом. Последним заявился Васко, он прибыл с дальних теплиц. У двери собрались наши роботы, кто мог оставить рабочее место. Им тоже было по-своему интересно, чисто в научных целях.

Искин базы специально для нас соорудил за секунды большие виртуальные голубоватые экраны, на которые транслировал увеличенное изображение «Прометея», виды с его камер, смотрящих по всем сторонам корабля, а также научную информацию как небольшие графики и диаграммы. Отдельно бежали тысячи строк исполняемых кодов капитана «Прометея», но на мой нетерпеливый жест искин убрал эту ненужную информацию. Думаю, по всей Солнечной системе остановились работы, но никто не был против, все застыли в ожидании.

Там, далеко на Земле, ты уже нажала Ту-самую-Кнопку, сигнал шёл больше часа к нам, и вот-вот должен был достичь «Прометея» и базы. Мы все застыли, глядя на отсчёт секунд, и даже Петер вроде бы сглотнул тогда, чего за ним никогда не замечалось. Арслан стоял у спинки стула и яростно поднимался и опускался на ступнях в нетерпении. Мы с Васко сидели на креслах, и я заметил, как он сжал тогда подлокотник до белых костяшек на загорелых руках.

Момент НОЛЬ!..

Иссиня-чёрный луч ударил из кормы вдруг исчезнувшего «Прометея», ушёл куда-то в сторону звёздочки нашего Солнца и за секунду развеялся, исчез. Приборы показали, что корабль успешно переместился в намеченную точку, где сравнительно рядом, в тысячах километров его ждали другие боты-наблюдатели. Мы радостно стали поздравлять друг друга, и если б на нас были цилиндры и киверы, то бросали бы их в потолок базы. Но на нас были рабочие лёгкие скафандры, а встроенный шлем не побросаешь вверх.

*

Внезапно на экране исчезли изображения и данные, загорелись огромные красные надписи «ОПАСНОСТЬ!», мерзко взвыла сирена. Роботы подхватили нас и буквально понесли по переходам, коридорам и лифтам, где медленный человеческий глаз только и успевал выхватить красные ленты мелькающих мимо аварийных сигналов.

Ничего не соображающих и задыхающихся от такой скорости членов команды, роботы доставили, оказывается, прямо в челнок, а сами остались на базе по аварийному протоколу. И только тут мы смогли отдышаться и сразу вызвали данные на свои браслеты. Теперь я понимал, кажется, состояние ящерки, когда её отнёс наш дворецкий на тот жёлтый камушек.

Искин базы Мимас-2 доложил о критической нестабильности Солнца. На изображениях ничего не было видно, свет до нас будет добираться ещё больше часа, но гравиметры и другие чувствительные приборы не врали. Единственным верным решением роботы наметили наше спасение на «Прометее», и направили челнок на точку встречи. Искин-капитан «Прометея», оценив ситуацию, за мгновения решил переместиться к нам навстречу, и совершил второй прыжок, очутившись в сотнях тысяч километров ближе к базе. Второй раз мелькнул луч чистой темноты, длиной в сотни миллионов километров, и развеялся в пространстве, а карготранспорт уже был виден даже невооружённым взглядом недалеко от нашего челнока.

Все это мы, обалдевшие от происходящего, прожили буквально за десяток секунд. И только тогда к нам пришли мысли о близких, об оставленной Земле. И четверо взрослых космонавтов-астронавтов выли и рыдали в голос, Арслан даже драл волосы, приговаривая на своём наречии.

Когда мы были уже близко к «Прометею» и его туша заслоняла нам звёздное небо на траверзе, мы получили сообщения на свои браслеты, их нам передал искин базы. Видео от помех было сильно повреждено, но я угадал твои огненные волосы, лежащие на плечах скафандра, а лица так и не смог разглядеть. Звук тоже был повреждён, но фразы угадывались.

«…пош… не по пла… флюк…ции прост… вре…ни… Сол… ста… нестаб… у нас… бук…но… минут… Прощ… любл… теб… Серёж…»

Твой размытый образ приблизился к экрану, и на долю секунды я разглядел веснушки на кусочке бледной щеки, ты, видимо, послала мне поцелуй. Больше ничего не помнил. Кажется, по прибытии челнока полиморфы вносили нас в «Прометей» на руках.

Мне потом показали запись, как Солнце, получив удар лучом разрушающегося континуума пространства-времени, вдруг стало распухать, стало голубоватым, потом опало обратно до прежнего размера. Затем рвануло вновь страшным оранжево-белым шаром, за секунды сожрав Меркурий и сжигая дотла Венеру, а на Земле уже выгорали все леса, испарялись моря, спекались в стекло пески. Всё кончилось за минуты, но я никогда больше не просил показывать мне это.