Эсеры. Борис Савинков против Империи

В это время меня вызвал на свидание некий пожилой интеллигентный господин, предложивший за пятьсот рублей выдать динамитную мастерскую социалистов-революционеров, готовящих бомбы для срочного покушения. Я, конечно, сказал, что желаю ее захватить. Интеллигентный господин дал мне некоторые данные, и мы расстались. Как чуден и обширен божий мир, думалось мне, а людям все тесно. Опять бомбы, предательства, аресты. Неужели нельзя без этого? Ну что ж, будем бороться.

Поставленное наблюдение скоро взяло в проследку студента-политехника, учредили и наблюдение за его квартирой. По данным агентуры выходило, что в одной из лабораторий Политехнического института потихоньку для чего-то приготовляется гремучая ртуть. Дело было серьезное и щекотливое. Рано пойдешь с обыском – ничего не достигнешь и только провалишься. Прозеваешь момент – выйдет, как в Москве, катастрофа.

Однажды вечером пришедшие с наблюдения филеры доложили, что в квартиру наблюдаемого политехника был с большим свертком проведен студент, которого потом потеряли. Сам политехник много ходил по городу и, зайдя под вечер в один из аптекарских магазинов, вынес оттуда довольно большой пакет и с ним отправился домой, покрутив предварительно по улицам, где ему совершенно не надо было идти. К себе в ворота он зашел не оглядываясь, но минут через пять вышел без шапки и долго стоял и курил, видимо проверяя. Уйдя затем к себе, политехник снова вышел и снова проверил, нет ли чего подозрительного. На дремавшего извозчика и лотошника со спичками и папиросами он внимания не обратил.

Эти данные были очень серьезны. Политехник конспирировал больше, чем когда-либо и очень нервничал. Значит, он чего-то боится и у него происходит что-то особенно важное, не как всегда. Извозчик, который водил его целый день, особенно на этом настаивал.

Стали думать, не обыскать ли. Как бы ни пропустить момента, как бы ни вышло Москвы. Какой-то внутренний голос подсказывал, что пора.

Мы решили произвести обыск немедленно. Наскоро для замаскировки наметили еще несколько обысков у известных эсеров. Я съездил к прокурору, губернатору, взял ордера. Приготовили наряды и слесаря.

Через два часа наряд полиции с нашим офицером бесшумно проник во двор к политехнику. Офицер несколько запутался во входах, так что пришлось обратиться к дворнику. Заняли выходы. Офицер стучится в дверь политехника – молчание. Стук повторяется – опять молчание. Отдается приказ работать слесарю. Раз, два, здоровый напор – и дверь вскрыта мгновенно. Наряд быстро проникает в комнату.

В комнате настоящая лаборатория. На столе горит спиртовка, разогревается парафин, лежат стеклянные трубочки, пробирки, склянки с какими-то жидкостями, пузырек из-под духов с залитой водой гремучей ртутью, аптечные весы. Тут же железные коробки правильной формы и деревянные болванки для их штамповки, чертежи снарядов.

Офицер осторожно потушил спиртовку. Рядом на кровати тремя кучками аккуратно разложены: желтый порошок пикриновой кислоты, железные стружки, гвозди и какое-то сыпучее вещество. При тщательном осмотре, подтвержденным вызванным из Петербурга экспертом поено-артиллерийской академии оказалось, что у политехника было обнаружено все необходимое для сборки трех разрывных снарядов очень большой мощности. Каждый снаряд состоял из двух вкладывающихся одна в другую жестяных коробок, между которыми оставался зазор в сантиметр. Коробки закрывались жестяными задвижными крышечками. Внутренняя коробка наполнялась порошком пикриновой кислоты и прибавкой еще чего-то. В нее вставляли детонатор в виде стеклянной трубочки, наполненной кислотой. На трубочку надевался грузик, железная гайка. Свободное место между стенками коробкой заполнялось железными стружками и гвоздями. Снаружи снаряд представлял собой плоскую коробку объемом в грамм пятьсот чаю. При ударе снаряда обо что-то, грузик ломал трубочку, и находившаяся в ней кислота, действуя на гремучую ртуть и начинку малой коробки, давала взрыв. Железные стружки и гвозди действовали как картечь.

Политехник был застигнут за сборкой снаряда. Он уже успел залить парафином два детонатора и работал над третьим. Пикриновая кислота оказалась тем препаратом, который он купил вечером в аптечном магазине. Не явись мы на обыск той ночью, снаряды были бы заряжены и вынесены из лаборатории. Судьба!»

Члены Боевой Организации Партии эсеров в марте собрались в Женеве. Б. Савинков писал:

«Боевая Организация представляла собой в то время крупную силу, имела громадный престиж во всех слоях населения. Правительство ее боялось, партия считала своим самым ценным учреждением. Денег было довольно, в кандидатах тоже не было недостатка, организация окончательно окрепла, отлилась в твердую форму самостоятельного и подчиненного своим собственным законам отдельного целого. Она достигла того положения, к которому, естественно, стремится каждое тайное общество и которое единственно может гарантировать ему успех. Сознание этого основного успеха не покидало нас. Реальные силы организации были для тайного общества, несомненно, очень велики».