Эсеры. Борис Савинков против Империи

Возвращавшиеся со свидания кричали: «Амнистия, общая амнистия готовится!» Это сообщение вызвало обсуждение – принимать ли ее, если она будет неполная. Горячие дебаты в тюрьме кончились принятием общей резолюции: не принимать амнистии, если она будет не для всех политических. Наше настроение напоминало настроение живущих на колеблющейся почве – надежда и страх смущали сердце: осилит ли родная страна, выйдет ли на свет и волю, или потянется опять все прежнее? Во время всеобщей Октябрьской забастовки, когда в тюрьме погас свет, все закричали: «Самодержавие умирает, смерть ему, смерть навсегда!»

За день до объявления амнистии стотысячная демонстрация подошла к тюрьме, требуя амнистии. 21 октября стало известно, что издан приказ о частичной амнистии по политическим преступлениям. За отказ от нее, если освободят не всех, опять высказалась вся тюрьма. Мы почти не спали в эту ночь. Утром, в неурочный час быстро освободили всех, кроме меня. Я, чтобы не издевались тюремщики, отпустила не хотевших уходить своих амнистированный сокамерниц, дорогих девочек, из этих могил.

По нашему делу семнадцати человек – членов Боевой Организации состоялось постановление суда о прекращении дела за недостаточностью обвинительного материала. Меня выпустили полторы недели спустя, под давлением революции».

Совет Витте Николаю II «смело встать во главе освободительного движения, чтобы ввести его в границы и в них удержать» Зимнему дворцу использовать не удалось. Общество быстро поняло, что самодержавие уступает только силе. Революционеры быстро разъяснили подданным, что по Манифесту 17 октября и дополнениям к нему, один голос помещика-дворянина приравнивался к трем голосам представителей буржуазии, пятнадцати голосам крестьян и сорока пяти голосам рабочих.

Весь октябрь и ноябрь в империи фиксировалось неустойчивое равновесие монархических и революционных сил. Витте сменил реакционно одиозных министров, он даже о многих других высших сановниках говорил, что «министры сильно ограничены умственно». Новым министром внутренних дел был назначен П.Н. Дурново, которого даже Александр III называл «свиньей», а журналисты – человеком беспринципным и неразборчивым в средствах. Витте полулицемерно считал, что для подавления революции нужно комбинировать серьезные реформы и репрессии по закону, а Дурново тут же заявил, что для войны с революционерами все средства хороши. Для «успокоения» империи он начал запускать репрессивную машину. Все гражданские свободы могли быть реализованы только с разрешения Министерства внутренних дел, а оно уже в ноябре стало вставлять гражданскому обществу палки в колеса, давая на заявления о создании партий, союзов, проведении собраний, открытии газет безграмотно-юридические отказы. Особенно сложно новым партиям и обществам было купить здания для штабов, стать юридическим лицом, выступать в суде. Запрещено было руководить партией или союзом из-за границы. Государственные служащие могли участвовать в общественной жизни только с разрешения начальства. Сергей Витте тут же без проволочек скрытно создал партию «Союз 17 октября» и сразу же начал переговоры с кадетами. Временные постановления властей в октябре 1905 года были справедливо названы суррогатами законов.

Витте начал говорить на заседаниях и в докладах императору, что «конституцию не хочет народ и не хочет царь». Всеобщая октябрьская забастовка после принятия Манифеста 17 октября закончилась через неделю, и государственный механизм со скрипом, но заработал. Монархия постепенно начала выходить из паралича и тут же начала огрызаться, забыв, что только что дала империи гражданские свободы. Витте, которого почему-то иногда называли реформатором, официально заявил: «Чтобы вывести Россию из пережитого ею кошмара, нельзя ставить Думу наряду с государем. Между ними должен быть поставлен Государственный совет в обновленном составе. Он должен быть второй палатой и являться необходимым противовесом Думы, умеряя ее. Само собой, из 98 членов Государственного совета 74 члена должны быть крупными дворянами-землевладельцами, 6 – священниками, 12 – буржуа и 6 – от главных университетов и Академий наук. Представители других сословий Витте не интересовали. У них не было денег.

Сергей Витте и Манифест 17 октября помог Николаю II сохранить престол. Монархист Витте в полностью разоренной войной стране, находившейся на грани финансовой катастрофы, выпустил 150 миллионов рублей «без золотого покрытия» и для их стабилизации блестяще получил заем от Франции почти в миллиард рублей золотом, всего под 6 процентов годовых, с выплатой не ранее, чем через 10 лет. Давая деньги, Франция поставила условием получение займа обязательный созыв Государственной думы, иначе она бы, конечно, никогда бы не была созвана.