Еще более дикий Запад (СИ)

— Не сомневайся! Хорошая! Только сегодня нашел! — человечек оказался невысоким и на диво уродливым. Скособоченная фигура его, облаченная в зеленый бархатный камзол, была словно слеплена из разных частей. Горбатая спина сочеталась с непомерно длинными руками, что свисали ниже колен. Короткие ноги выгибались колесом. И человечек ходил, переваливаясь с одного бока на другой.

В руках его оказалась масляная лампа на латунной ручке.

— Доволен будешь… ох и доволен… — он поманил Чарльза за собой.

Изнутри лавка оказалась куда более просторной, нежели представлялось Чарльзу. Здесь хватило места и нескольким болванам, на которых пылились платья, давно вышедшие из моды. У стенки поднимались полки, большей частью пустые. На некоторых высились коробки и тюки самого затрапезного вида. Пол под ногами скрипел и прогибался, и не отпускало ощущение, что лавка брошена. Или вот-вот будет брошена.

— Сюда, сюда, — тип поманил Чарльза на узкую лестницу. — Вниз.

Стало как-то не по себе. И здравый смысл подсказал, что там, внизу, вполне возможно ждет не обещанная баба — на кой она вообще Чарльзу сдалась? — а десяток молодчиков, решивших, что им золотишко нужнее, чем Чарльзу. А он сам по себе идиот.

— Идем. Мамой клянусь, что все взаправду! Да чтоб мне провалиться! Если знаешь, то старый Мэтти — человек честный. Он никогда бы врать не стал, — уродец говорил громко и быстро. И фонарь в его руке покачивался, выпуская длинные тени, что ложились на лестницу. — Старый Мэтти был портным! Хорошим портным! Было время, он для самого Мастера шил! Да, было время…

Снизу потянуло такой вонью, что даже фильтры не помогли.

— А потом что? Потом явились эти… и все-то… не ценят умелого человека, не ценят… тут вот ценили. Держали… обращались вежливо. Уважительно. Пока все опять… опять и опять… только приживешься, обзаведешься знакомствами полезными. Без полезных знакомств человеку никак неможно…

Бормотание доносились откуда-то снизу.

Чарльз спускался.

Грязные ступени.

Грязные стены. И ощущение, что идет он куда-то совсем даже не в подвал. Не только в подвал.

— А они снова… перевернули… разорили… оставили без медяшки последней. И говорят, мол, радуйся, что живой! А Старый Мэтти радуется… радуется… так радуется, чтоб вам, иродам, икалось до самого последнего дня… Старый Мэтти свое дело знает.

Спуск завершился. Точнее он продолжался, лестница, как успел заметить Чарльз, делала поворот и уходила куда-то еще ниже, в катакомбы.

Интересно.

И надо будет спросить у Эдди. Не то, чтобы катакомбы так уж привлекали, но если вдруг придется уходить, надо иметь хотя бы представление о том, куда уходить.

Чарльз положил руки на револьверы.

— Ах, не стоит беспокойства, — замахал Старый Мэтти, и фонарь в руке его закачался. — Туточки она. Сидит. Тихая. Я ей так и сказал, сиди тихо, а то хуже будет!

Он погрозил кулаком грязной двери, которая по цвету почти сроднилась с камнем. И вновь протянул руку.

— Баба хорошая! Вот чтоб мне провалиться.

И Чарльз протянул еще монету.

— Сколько за всю? — спросил он.

— Чего? — уродец моргнул озадаченно.

— Ты ведь уходишь, верно? — Чарльз осмотрелся. К сожалению, дверь была плотной и разглядеть, что там за ней, не представлялось возможным. — Отсюда и из города вообще.

Голова уродца дернулась.

— Хороший портной везде найдет клиентов, но на обустройство нужны деньги, верно? Откуда она взялась?

— Кто? — белесые ресницы в темноте поблескивали.

— Баба. То есть, женщина.

— Так… пришла, — он махнул рукой. — Оттудова.

— Катакомбы?

— Подземелья, — поправил Старый Мэтти и губы облизал. — Там… в прежние времена…

— Не все пути открыты хорошим людям, верно? Иногда им приходится искать обходные?

Мэтти осторожно кивнул.

— И ты иногда приходил на помощь. Не подумай, я только рад. Всегда, понимаешь, приятно встретить человека, не равнодушного к бедам других.

Чарльз старался говорить мягко, спокойно.

— Я в городе не так давно, но уже понял, что здесь стало… сложно. В том числе и хорошим людям.

— Все ушли, — пожаловался Старый Мэтти. — Все! Те, кто прежде жаловал… те, кто приносил товар… приходил за товаром! Никого-то не осталось. Беда, беда… разорение.

— Сочувствую. Так, расскажи об этой… гостье. Ты ведь не желал ей вреда.

— Я её не трогал! — Старый Мэтти замахал рукой. — Я не трогал! Я вон… подобрал, обогрел… накормил. Платье дал! У меня хорошие платья! Лучше Старого Мэтти никто не сошьет.

— Верю. Так… сколько ей лет?

— А я откудова знаю? Сидит он… — Мэтти достал ключ. — Забирай… я же ж…

В выпуклых глазах заблестели слезы.

— Все забрали… пришли, сказали, что лицензии нету… что я промышляю запретной торговлей… штраф плати. Или пойдешь… в лаборатории пойдешь.

Он горестно всхлипнул.

И ключ-таки сунул в руки Чарльза.

Тот вошел в замок с тихим скрежетом, но повернулся легко, показывая, что за замком, да и за комнатушкой этой следили. Некогда в ней, кажется, хранились вещи, вероятно, не совсем законные. Ныне же от них осталась пара сундуков, подернутых пылью, и грязное одеяло, на котором, сжавшись в комок, сидела девушка.

Совершенно незнакомая девушка.

Молоденькая.