Еще не раз Вы вспомните меня…

Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
«Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.

Кругом вставали волны-стены,

Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.

Он слышал зов, когда он плавал:

«О, верь мне, я не обману»…
Но помни, – молвил умный Дьявол, –
Он на заре пошел ко дну».

Июнь 1906

Отказ

Царица – иль, может быть, только
печальный ребёнок,
Она наклонялась над сонно-вздыхающим
морем,
И стан её, стройный и гибкий, казался так
тонок,
Он тайно стремился навстречу серебряным
взорам.

Сбегающий сумрак. Какая-то крикнула

птица,
И вот перед ней замелькали на влаге
дельфины.
Чтоб плыть к бирюзовым владеньям
влюблённого принца,
Они предлагали свои глянцевитые спины.

Но голос хрустальный казался особенно

звонок,
Когда он упрямо сказал роковое: «Не надо»…
Царица, иль, может быть, только капризный
ребёнок,
Усталый ребёнок с бессильною мукою
взгляда.

Сентябрь 1907, Париж

Воспоминание

Над пучиной в полуденный час
Пляшут искры, и солнце лучится,
И рыдает молчанием глаз
Далеко залетевшая птица.

Заманила зелёная сеть

И окутала взоры туманом,
Ей осталось лететь и лететь
До конца над немым океаном.

Прихотливые вихри влекут,

Бесполезны мольбы и усилья,
И на землю её не вернут
Утомленные белые крылья.

И когда я увидел твой взор,

Где печальные скрылись зарницы,
Я заметил в нём тот же укор,
Тот же ужас измученной птицы.

Август 1907, Париж

Перчатка

На руке моей перчатка,
И её я не сниму,
Под перчаткою загадка,
О которой вспомнить сладко
И которая уводит мысль во тьму.

На руке прикосновенье

Тонких пальцев милых рук,
И как слух мой помнит пенье,
Так хранит их впечатленье
Эластичная перчатка, верный друг.

Есть у каждого загадка,

Уводящая во тьму,
У меня – моя перчатка,
И о ней мне вспомнить сладко,
И её до новой встречи не сниму.

1907

Мне снилось

Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.

Когда мы сказали: «Довольно»?

Давно ли, и что это значит?
Но странно, что сердцу не больно,
Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,

Застывшие мысли так ясны,
И губы твои не желанны,
Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,

Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.

1907

Сада-Якко