Еще один день

Как и сказал дядя Женя, на следующий день меня отвезли в больницу. Предварительно накормили от пуза, вручили огромную плитку шоколада с бокалом горячего чая. Я быстро ее слопал. Затем меня уложили на кушетку и вонзили катетер в вену.

Процесс пошел. Насос заработал.

Вскоре Егор поправился. Кололи ему уже только витамины. Его щеки вновь залились румянцем и он стал потихоньку выбираться из палаты и носиться по коридору, как ошпаренный. Я же, напротив, сделался бледным как смерть, руки, и без того худые, превратились в тонкие нити.

Мне тоже стали делать витаминные уколы. В попу и плечо.

Тетя Римма навещала нас по три раза на дню. Приносила сладости и фрукты. Мне тоже кое-что перепадало. Дядя Женя притащил маленький черно-белый телевизор и настроил его на детский канал. Там целыми днями крутили мультфильмы.

И слава Богу! Телевизор хоть на какое-то время займет Егора, а то я уже стал замечать, как он хитро косится на меня, замышляя, наверное, очередную гадость.

Мои предположения подтвердились.

Проснувшись от нестерпимого жжения (Егор чем-то обмазал мое тело), я увидел, как он распутывает узелок на моей веревочке с кулоном.

— Что ты делаешь?! — закричал я, — убери руки, гнида!

— Заткнись ты, — прошипел он, и что было силы дернул за веревочку. Она лопнула, до крови располосовав мою шею.

Егор размахнулся и выбросил кулон в открытое окно.

Мое сознание помутнело. Я бешено вскрикнул и вцепился ему в шею. Руки сделались каменными. Я сильней и сильней сжимал хватку. Егор хрипел, изо рта текла слюна, он судорожно колотил ногами по кровати, пытался разжать мои пальцы, хватал губами воздух, бил меня по рукам…

Я бы придушил его, если бы в палату не вошла медсестра.

Это немного привело меня в чувство, и я отпустил Егора. Тот, пошатываясь и кашляя, побрел к своей койке.

— Это что это у нас за игры! — всплеснула руками медсестра, — выздоровели уже? Скоро выпишем, и играйте себе на улице сколько влезет! Устроили тут войнушку, хулиганьё эдакое.

— Он чуть не убил меня, этот придурок! — сказал Егор, — чуть не задушил!

Он поглаживал шею.

— Ну, ну. Хватит. Не задушил чуть, — ответила медсестра, — ты посмотри на него. Два мосла и кружка крови. Сейчас вам ужин принесу, потом выключите телевизор свой и спать.

Она вколола мне что-то и вышла.

Ужинать я не стал. А только отвернулся к стене, накрылся одеялом и горько зарыдал.

В ту ночь я не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, если и забывался на несколько минут, то снились кошмары….

Я видел, как Егор встал с кровати, на цыпочках подошел ко мне, поводил перед лицом ладонью, проверяя, сплю ли я. Затем вернулся, взял подушку и еще медленней обычного, зловеще так, стал приближаться.

Когда он опустил подушку на мое лицо и прижал ее всем телом, сопротивляться не было сил. Не было и желания. Через мгновение стало нечем дышать, в глазах зарябили огоньки, и я увидел, как капля крови срывается с иглы и разбивается о мою ладонь. Я подношу руку ко рту и слизываю кровь. Она кисло-сладкая. По телу расползается привычная усталость. В голове шум. Мысли наталкиваются друг на друга. Хочется спать. Я засыпаю…

3-0

К Генке Васильеву подкатил черный "Мерседес". Дверца открылась. Из машины вышли двое в серых костюмах и темных очках. Они встали друг напротив друга, сцепив руки замком. Генка пригнул голову и нырнул внутрь. В салоне сидел его начальник Леонид Романович Швецов. Полноватый пятидесятилетний мужчина с пепельными волосами и округлым лицом. Васильев утонул в кожаном сиденье. Охранник опустился слева от Швецова, другой сел рядом с водителем. "Мерседес" плавно тронулся. Проехали пост ДПС.

— Жень, — сказал Леонид Романович, — плесни-ка ему.

Охранник на переднем сиденье достал из бардачка бутылку, налил в большой широкий стакан, повернулся и вручил Генке. Васильев взял стакан, отхлебнул, поперхнулся.

— Ты пей, пей, не стесняйся, — усмехнулся Леонид Романович, — а то когда еще нормального вискаря попробуешь…

Водитель поймал "авторадио". "Ты одна стоишь у клена", завывал Петлюра

— Сань, оставь, — сказал Швецов, и стал покачивать головой в такт мелодии.

Васильеву налили еще. Потом повторили. На смену высотным домам за окном вскоре пришли блочные пятиэтажки спальных районов. Улицы стали безлюдней и неряшливей.

Оставив позади гранитный монумент с гербом города, автомобиль обогнул кольцевую, и вырулил на оживленную трассу. Проехали воинскую часть, полигон, дачный поселок с редкими приземистыми домиками. Генку сморило в сон. Проснувшись, Васильев обнаружил, что в машине никого нет. "Мерседес" был оставлен на бугристой поляне в лесу.

— Что за черт, — перебарывая головную боль, отлип от сиденья Васильев. Открыв дверцу, он выбрался из душного салона. В сырой траве наперебой трещали кузнечики. Генку подташнивало.

— Эй! — силился крикнуть он, сложив ладони рупором.

Его слабый голос издевательски повторился где-то вдали. Генку вырвало желчью.

Он вытянул из кармана носовой платок и приложил к губам.