Еще один год в Провансе

Имеются у Бернара и постоянные потребители, с которыми он работает уже не один год, и мы увидим их, как только продавцы и покупатели притрутся друг к другу и установятся цены. В ходу наличные, квитанций покупатели не получают, никакие гарантии не действуют. Случаются шероховатости — некоторые называют их жульничеством. А в этом году в довершение всех бед, подтверждая опасения мсье Фаригуля, до французского рынка дотянулись лапы коварных злодеев-китайцев. Их секретное оружие — Tuber himalayensis, восточный гриб, видом и запахом схожий с подлинным французским Tuber melanosporum. Два существенных различия: китайский гриб намного дешевле и, как я слышал, консистенцией и вкусом напоминает автомобильную покрышку.

По идее, проблема вполне решаемая. Знаток не спутает эти две разновидности. Беда, однако, в том, что, согласно рыночным слухам, иные беззастенчивые господа смешивают оба сорта с явным преобладанием доли китайского выродка и пытаются продать товар по высокой цене. Мне кажется, что для подобных случаев неплохо было бы и гильотину возродить.

В течение первого получаса торговля развивалась слабо. Интенсивно работали языки продавцов и покупателей, вырабатывалась цена дня. Официальной цены не существует, регулируется она исключительно стихийным порядком, в процессе торговли. К тому же, если продавца не устраивает цена трюфелей в Карпантра, он может отправиться на субботний рынок подальше к северу, в Ришеренше. Так что спешка тут ни к чему. После первой крупной трансакции цена установилась на уровне двух тысяч семисот франков за килограмм.

Тут из карманов стали извлекаться мобильники, трюфельный мировой эфир наполнился сообщениями чрезвычайной важности. Все, кого это касается, узнали исходную величину, которой суждено расти по мере распространения от эпицентра. Чем дальше трюфели удаляются от места сбора, тем они дороже. В Париже цена вдвое выше, чем в Провансе.

Бизнес набирал обороты. Я остановился возле одного из брокеров, набрасывая в блокноте впечатления, и вдруг ощутил, что кто-то дышит мне в затылок. Слегка повернув голову, я чуть не уткнулся носом в нос соглядатая, пытавшегося разобрать, что я там корябаю на своем листке. Конечно же, он надеялся вычитать что-то важное, какую-то конфиденциальную информацию, но если бы он смог разобрать мои англоязычные каракули, его все равно не обрадовали бы сведения о том, что каждый мог видеть своими глазами: во что одет народ на рынке.

На торговцах запыленные сапоги на толстой подошве, мешковатые куртки с внутренними карманами на молниях, в карманах конверты из грубой бумаги с пачками наличных. Береты с приделанными к ним наушниками, чтобы защитить уши от холода; фуражки яхтсменов, широкополые фетровые шляпы, длинные шарфы гангстерского типа, закрывающие физиономию чуть ли не по самые глаза, но с готовностью спускающиеся, чтобы дать возможность владельцу сунуть нос в корзину с трюфелями.

Большинство присутствующих — мужчины и женщины среднего возраста, сельского обличья, но я заметил и исключение: двоих парней атлетического сложения в черной коже, с короткими стрижками, в золотых перстнях и серьгах. Наверняка телохранители, подумал я, выискивая взглядом оттопыренности на их кожаных пиджаках. Стерегут пачки пятисотфранковых купюр, которым суждено поменять владельцев в это утро. Однако, понаблюдав за этими грозными явлениями, я выяснил, что это всего лишь два любящих сына, сопровождающих на рынок дряхлую мамулю, рьяно торговавшуюся за полдюжины крохотных грибочков и унесшую их затем в затертой продуктовой сумке.

Бернар решил, что время пришло, и начал переговоры с одним из своих старых знакомых, сидевшим с краю. Рабочее оборудование его, как и у всех остальных, сочетало древность с современностью. Для взвешивания трюфелей он использовал старинные одноплечные аналитические весы, но рядом лежал калькулятор, а в кармане наверняка грелся теплом его тела мобильный телефон. Трюфели, как водится, проверили, обнюхали, обцарапали, затем переместили из корзин в сетчатый мешок, который подвесили на крюк весов. Противовес поехал по коромыслу, стрелка успокоилась — вес взят! Бернар и брокер ознакомились с показаниями весов, кивнули друг другу. Вес согласован. Пришел черед калькулятора. Пощелкав по клавишам, покупатель показал экран Бернару, прикрывая калькулятор рукой, как будто демонстрировал фото непристойного содержания. Снова кивнули. Сумма согласована. В отличие от большинства продавцов, Бернар получил от брокера чек, желая по возможности сохранять легальность в мутном бизнесе. Урок окончен!

— Теперь можно и в кабаре, — усмехнулся Бернар, и мы направились в бар.

Шум там стоял неимоверный, несмотря на то что все разговаривали, соблюдая правила строжайшей секретности, оглядываясь и прикрывая рты ладонями. Они обменивались ценнейшей информацией о погоде и о состоянии печени. Все сказанное так бы и осталось секретом для окружающих, если бы они не орали во все горло за своими ладошками.