Еще один шанс. Части 1-3

Москва началась обыкновенными деревенскими избами, разбросанными на расстоянии. Затем, интервал между домиками постепенно начал сокращаться. Появилась невысокая оградка, заросшая травкой — вьюном. Потом трухлявый, ветхий заборчик с выжеванными временем тесинами начал подниматься, уплотняться и заостряться. И наконец, слился в один большой и непрерывный забор.

Путнику хотелось посмотреть на старинный город. Увидеть рубленые избы и терема. Насладиться архитектурой русских зодчих — дворцами, старинными башнями, красотой позолоченных маковок церквей, резных посадов. А вместо этого… За высоким ограждением с зубьями были видны крыши одноэтажных, редко когда двухэтажных рубленых домов. Там же скрывались огород, сад, а порой и луг где паслись кони, коровы. А ещё были пастбища и даже поля с пшеницей. Вперемешку к домам втиснулось множество монастырей, церквушек, часовен. Возле них также находились огороды, сады, поля… И всё это было огорожено большим и высоким частоколом.

И вот… вокруг этой огромной ограды они ехали уже более двух часов. И не просто ехали, а тряслись по ямам, колдобинам и вымощенным в нескольких местах улицам из гнилых досок и бревен. Невыносимая тряска вкупе с большим количеством пыли полностью измотала Рязанцева. Красные глаза, пересохшее горло, забитый от грязи нос — создавали неповторимый колорит средневековой столицы Руси. Пыль, поднимавшаяся от повозок, скрипела на зубах, лезла в глаза, покрывала толстым, рыхлым слоем одежду.

Телеги с кладью, перехваченной многочисленными веревками громыхали, тряслись проезжая по поперечным бревнам деревянной мостовой. Разболтанные в ступицах колеса «вихляли». На кочках и рытвинах пассажира трясло и «швыряло». Рядом с проезжей частью виднелись изгнившие тротуары, конский навоз и пахучие нечистоты.

— Может быть, Прохор специально кружит по району как таксист, чтобы показать достопримечательности города? (Чуть было не вырвалось… Хочет похвастаться разновидностью ограждений и частоколов). Или время прибытия он запланировал на после обеда? — пассажир каравана недовольно оглядывал унылые пейзажи. — Ну, не заблудился же он в этих кривых улицах?

Редкие прохожие, всадники, различные повозки, встретившиеся по дороге, двигались потихоньку, не спеша. Люди останавливались, здоровались, внимательно рассматривали друг друга. Обычной московской толкотни и беготни не ощущалось. Казалась, что вояжер попал в сонное царство или замедленное старинное кино. Однако фильм был со звуком.

— Бом-бибом-бом! Динь-динь-дили-динь. Бом! — неостанавливаясь плыло над старинным градом.

— Динь! Бом! Бом! Дили-динь-динь! Бом! — как крик повторялось снова и снова. Пузатые колокола гудели, малые в голос к ним прекликались, отдавали многочисленным хором.

— Прохор, а куда мы едем? — гость заинтересованно спросил у купца, когда пыль потревоженная копытами и колесами каравана стала понемногу оседать. — Ты где живешь?

— В Китай-городе, — Коробейников ответил нараспев. — Дом, там, у меня стоит. Лавка в рядах, не далеко от дома.

Наконец-то приехали… Неспешно заехали на большой купеческий двор. Встречать купеческий караван выбежала крупная, полнощёкая девица вся усеянная веснушками с большой рыжей косой. Пестрядинный сарафанчик озорницы был подпоясан цветной тесемкой, на шее висели пестрые бусы. Она остановилась, обдергивая сарафанчик, степенно подошла к отцу и стыдливо поцеловала его, искоса поглядывая на Алексея.

— Дочка моя — Любушка. Шестнадцатый годок ноне пошел. От женихов отбоя нет, — сразу похвастался купец, представляя свою дочь. — Расцвела деванька, что маков цвет! Вылитая матушка — Прасковья Серафимовна. Белолица, румяна — кровь с молоком! Глаза, как цветы лазоревые, волос отенка меди, шея лебединая, а выступка-то — выступка — что и говорить: идет, как плывет — пава павою!

Пришелец подошел и поздоровался с дочкой купца. Барышня не ожидая похвалы в присутствии статного незнакомца, вдруг покраснела, после чего закрыла лицо руками, развернулась и убежала в дом.

— Ну… Гостюшка дорогой? У меня ночевать останешься или в гостиный двор пойдешь?

Рязанцев не хотел стеснять купца, но и идти в незнакомое место, тоже желанием не горел.

— Прохор, мы с тобой компаньоны?

— Есть у меня такое желание, — Коробейников ответил, погладив рукой подбородок.

— Тогда если пустишь погостить нас с Федором на несколько дней — будем благодарны, — Алексей произнес и, прищурившись, с хитрицой посмотрел на Коробейникова.

— Хорошо! — Прохор согласился, немного подумав. — На время… Мой дом — ваш дом. У меня к тебе другой вопрос. А чем ты, компаньон торговать будешь? У тебя же ничего нет? Надеюсь не в шахматы играть на товар, а потом его продавать? — купец запоздало забеспокоился.

— Нет. Не в шахматы, — «дорогой гость» сделав доброе лицо, честно признался хозяину дома.

— Вот и ладушки, — караванщик обрадовался и с удовольствием потер ладони.

— Дались ему эти шахматы, — весело пронеслось в голове у молодого игромана. — Как будто других интересных игр не существует. Особенно азартных…. Особенно на деньги!