Еще один шанс. Части 1-3

— Но помни, — её голос вновь приобрел железные нотки. — Обязанности по выбиванию денег и взаимодействие с царём, лежат на тебе!

— Здравствуй, Софюшка! — боярин улыбнулся, тепло посмотрел в её глаза. — И я рад видеть тебя, тоже.

Ветер дул с озера пахучий, смоляной, веселый. Он подергивал рябью сизые воды, шелестел листвой кустарника, на берегу качал стволы тонких березок. Он мило наблюдал, как незатейливо и добродушно разговаривают отец с дочерью после долгой, долгой разлуки.

Глава 30

Спустя месяц, к вечеру субботы, на стройку пригнали большую партию каторжников. Отощавших, изнеможённых доходяг расковали. Людям раздали пищу. Велели выбрать место и отдыхать. С утрица бывшие охранники по привычке пообещали погнать страдальцев на самую тяжелую работу. Андрейка Поклонов не понимал, что происходит, почему сняли кандалы, однако сразу решил бежать. Другой возможности совершить побег у молодого затворника могло не появиться. Он, недолго думая, дождался рассвета, когда все сладко спали, потихоньку поднялся, украдкой оглядел спящий лагерь. Никого из охраны не было видно. Бывший заключенный ехидно ухмыльнулся в бороду, поблагодарил Господа и Богородицу за удачу и юркнул в темноту чащи.

В сумрачном, глухом, дремучем, безмолвном лесу клубился зыбкий туман. Понизу он был плотный, густой как желе, отливал синим. Выше, в просветах между деревьев расплывчатым, — голубым. В гуще кустарника, в самом лозняке, казался зеленоватым. А в низинке, в ногах у небольших осинок, светился сиреневыми переливами. Налившиеся зеленью травы и полевые цветы поседели от выпавшей росы.

Поначалу беглец бежал быстро, однако спустя время, когда солнце взошло над лесом и начало припекать, он устал и теперь двигался из последних сил. Частые коряги и сучья вконец размочалили лапти, в лоскутья изодрали сермяжный кафтан. Вековые ели и сосны, кололись, хватались, предательски цеплялись за одежду бродяги пахучими зелеными лапами. Трещали сучья, шуршала хвоя, стреляли под ногами сучки. Подошвы горели. Андрей ослаб, стал дышать тяжело, сопел словно загнанная лошадь. Обходя большой муравейник, он запнулся об торчащую из-под земли корягу и изнеможённо упал на сухой валежник. Застонал, раскинул руки от слабости, словно на распятии.

Где-то совсем рядом кто-то зауныло, себе под нос, затянул жаластливую песню…

Ты взойди, взойди, красно солнышко,
Над горой взойди над высокою,
Над дубравушкой над зеленою…

— Уж не леший ли в смолистых, ветвях запутался и завлекает меня пением к себе на погибель? — струхнул скиталец. — Пронеси, господи! Спаси, святой Николай, Чудотворец Божий от бед и лихой напасти!

— Люди-добрые, а это, что за ягодки? — недалеко от него раздался скрипучий старческий голос.

Бродяга присмотрелся и сквозь высокую траву увидел невысокого, сухощавого старика, с большой седой бородой, лет под семьдесят. Лесной певец был одет в посконную рубаху, холщовые порты, на ногах виднелись лапти. В руках дед держал небольшое лукошко. Старик остановился возле куста смородины и с удивлением стал рассматривать ягоду.

— Гли-ко, сморода, — запричитал старый, обращаясь к заросшему дикому кустарнику. Он по доброму улыбнулся, и морщинки разошлись по его лицу, как рябь по воде. — Да много. Надо будет пособирать да бабке отнесть. Ууу, да кислючая! Аж-но выворачивает очи.

Старец пошамкал губами. Раздвинул ветки. Осмотрел количество ягод на кустах.

— То-кмо, если бы, ты, сморода, была беглым мужичком, — лесовик неожиданно продолжил разговор с кустом. — То я бы посоветовал тебе не ходить в сторону солнышка. Овраг там глубокий. Оступишься, упадешь, покатишься, ноги — руки поломаешь. А с поломанными ногами, тебе не уйти далече. Тебя быстро, сладка ягодка, догонят серые волки и съедят.

— А катись-ка ты, сморода, лучше туда, — дедок показательно махнул рукой. — Да всё время чуть в сторону от солнышка поворачивай. Глядишь, и живёхонек останешься…

— Эй, старче! — из-за деревьев появились два здоровенных сытых солдатика, безбородые, наглые, в неизвестной заморской одёже с серо-зелеными разводами. Глаза жесткие, злые. Шли они по лесу легко и мягко, как ходят звери и в отличие от обычных служивых. — Ты, там, с кем языком чешешь?

— Здоровы, чертяки! — Андрей чертыхнулся про себя. — С одним справиться будет тяжело. А тут, двое!

— С кем, с кем? — лесовик потряс лукошком. — С ягодками общаюсь. Смороды нашел, вон, несколько кустов. Да гляжу вся мелкая. Эх, сердешные! То ли раньше было. По молодости. Ягода была крупная, сочная, размером… воо, с кулак. Росла везде, где можно и не можно. За ней даже ходить не надо было. Подойдешь к лесу, с краю, наберёшь полный короб. И всю зиму можно было чаи гонять. А теперяча? Мелкая, кислая, возьмешь в руку, тьфу, совсем никакая…

— Зубы-то нам не заговаривай, чай они не болят у нас! Не видел в лесу беглеца?

— А чавось его видеть? Вона, побёг, в сторону солнышка, стреканул от меня, как заяц. Испужался песни моей!

— Эн-то в сторону оврага, что-ля? — ищейки молча обменялись взглядами.