Еще один шанс. Части 1-3

— Ну, тя, к лешему, в качан задери! — Афанасий ухмыльнулся в бороду и едко добавил. — Нее, не пойду. Теперь меня отсюда и кобылой не сдвинешь. Чё я не видел, как деревенские дурехи глотки дерут. Вот, лучше бы, дали пожрать паболе але поднесли винца доброго чару. Вот тенто был бы праздник! А так, всё баловство. Лучше я спать завалюсь. В кои-то веки отдохну, в тишине да покое. Когда не стучат, не долбят и не орут.

— Как знашь. А я, пожалуй, метнусь, погляжу. Сказывают бабёнки у них дюже ядрёные, красоты неписанной, все до одной на принцесс похожи и поют словно соловьи!

— Давай, давай — топай. Только, скорее всего они все страшные, сухие, да пупыристые, как кикиморы болотные, дух из них вон, и поют как двери скрипучие. Ежели, чё возвращайся, я тебе тут место покараулю.

Над головой распластавшегося работяги мягкою да нежной хвоей шептались ели с соснами. Смолистый запах пьянил голову. Афонька дел в долгий ящик не откладывал. Поправил суконный кафтан расстеленный ранее на травке, в теньке, да завалился почивать. Однако сон не шел в руку.

Небо, когда не нужно было изображать из себя лошадь, было синее-синее. Голубое-голубое. Где-то в стороне висело теплое, яркое, даже малиновое солнышко (Видимое сквозь пахучие еловые ветки). Порой откуда-то набегал легкий ветерок. Верхушки деревьев пугливо вздрагивали, а Афанасию казалось, что на их фоне качаются облака. Временами он закрывал глаза, предаваясь случайным думам. Как-то сами по себе текли мысли о жизни — с грустинкой, с долей сожаления о прожитом ранее, или с надеждой о будущем и счастливом времени… Глубоко вздохнув, свободный мечтатель медленно прикрыл глаза.

— Эй, сердешный? — задремавшего Афанасия разбудили неизвестные мужики. — Не знаешь, где тут выступают приезжие, из Таганово? Дюже поглядеть хочется. Всё наше Веськово стоит на ушах с утрица, все только об этом и бают.

— Там, возле озера. На пристани. Ступайте туда.

— Спасибо, мил человек. Сам-то, пошто не идёшь? Нешто не любопытно? Али немощный? Можа захворал?

— Не. Мне и тут хорошо.

— Чудной ты, — незнакомец удивлённо потряс мочальной бородой с взъерошенными волосами. — Может блаженный али на голову больной?

— Нормально всё, — Афанасий окончательно проснулся. — Идите, куды шли. А мне и здеся ладно.

— Ну, будя, мил человек. Как знаешь!

Получивший заслуженный отдых, за участие в «стройке века», недовольно перевернулся на бок. Положил колпак под голову. И снова попытался задремать. Мимо него пробежала собачья свадьба. Последняя из группы, небольшая лохматая псина, остановилась возле дремлющего мужика. Обнюхала его влажным носом. Отбежала в сторону и начала звонко лаять.

— Афф, аф афф, аф, ррррр, афф, аф, — захлебывалась шафка.

— А ну, пошла отсюдова кабелина! Дух из тебя вон!

Собака ещё несколько раз с чувством выполненного долга гавкнула, осуждающе посмотрела на мужика, дивясь его несолидности, (Никак не хотел реагировать на её позывы) и затрусила дальше по своим неотложным делам.

Из чащи тянуло лесными запахами: Мокрым мхом, поспевающей земляникой, грибами и свежим родником. Лес звенел от птичьего гама. Издалека, из бора, чуть слышное, донеслось кукованье кукушки. Афанасий ворочался. Сон больше не шел. В ушах начало гудеть. Он поднялся и недовольно сел. Тряхнул головой. Гул усилился, преобразовался в звуки, а потом и в отдельные слова. Складывалось впечатление, что будто кто-то постепенно поёт всё громче и громче.

— Ба! Да их там цельный хоровод завывает!

Наконец-то песня обрела себя и зазвучала в округе в полный голос…

Ой, ты, Порушка, Параня, ты за что любишь Ивана? —
Ой, да я за то люблю Ивана, что головушка кудрява.
Я за то люблю Ивана, что головушка кудрява,
Что головушка кудрява, а бородушка кучерява.

https://www.youtube.com/watch?v=m3JIUQbIUw0

Песня звучала так красиво и притягательно, что Афанасий не выдержал.

— Нет, до чего же нехристи непонятливые! Ну, разве же можно так терзать душу, когда человек решил отдохнуть, выспаться? Есть ли у вас хоть капля совести, дьяволы вы во плоти? Орут, гремят, визжат черти окаянные, прямо под ухо! Дух из них вон!

Разбуженный поднялся и недовольный пошел в сторону озера.

— Все-таки надо пойти и посмотреть, кто же там так красиво поёт? У кого же глотка така лужёна?

Всё пространство перед пристанью было буквально усыпано народом. Люди волновались, подпевали, многие даже приплясывали.

— Батюшки светы! — человеческое море гудело многоголосым сдержанным гулом. — До чего же тагановские девки красные да голосистые! Чем же они их там кормят — поют, — что они так заливисто поют да пляшут?