Еще одна сказка барда Бидля

Я киваю. На этот раз, похоже, магия избрала Рона нашим полководцем. Только вот войско у него жалкое. Пока в наличии только я, Гермиону мы как-то ухитрились потерять. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, что я слышал об этих майя. Ничего толком не вспоминается, нет-нет, стой, Поттер, ты помнишь, у тебя была книжка в детстве? Что-то про игры в мяч у народов мира. И там очень красочно было описано, что у одного древнего народа был обычай ритуальной игры в мяч. Надо было забросить каменный мячик в вертикальное кольцо. И там была одна загвоздка - игроков проигравшей команды незамедлительно приносили в жертву. У меня тогда глаза на лоб полезли от такой нелепицы, а папа, заглянув мне через плечо и увидев, что я читаю, многозначительно хмыкнул и сказал: «Понял, сынок? Так что играй, как следует, а то видишь, как оно бывает?» Я не внял его словам, я сегодня игрок проигравшей команды, так что путь мой предельно ясен. Вот же весело - столько сил угрохать на то, чтоб затерянный в джунглях народ без особых затей принес меня в жертву просто за то, что я не очень-то отличился в сегодняшней игре? Хотя мне не привыкать - меня и так постоянно приносят в жертву.

Тем временем в нашей стоящей в мрачном молчании команде (теперь-то понятно, отчего все так горюют из-за поражения!) приближается человек, по наряду которого я сразу понимаю, что он как-то очень отличается от нас. На нем какие-то ожерелья, высокий головной убор, замысловатые узоры, вытатуированные и нарисованные на лице. И он что-то говорит нам на своем гортанном языке, но смысл его речи, как ни странно, мне понятен, только будто бы в замедленном переводе - это старается мой амулет времени, понимаю я, это он сейчас болтается у меня на груди, приняв форму солнца. И человек, который говорит сейчас с нами, подтверждает наши самые худшие опасения. Похоже, он жрец, точно, у него на поясе черный нож из обсидиана, жертвенный нож… И он говорит, что все мы достойно сражались сегодня, поэтому с чистым сердцем предстанем сегодня перед великим повелителем в его блистающих чертогах и сможем замолвить слово за наш народ. Все склоняют головы. Что ж, не поспоришь. А потом он, поворачиваясь в сторону нас с Роном, говорит что-то еще, и я опять, так же замедленно, понимаю, что мы сегодня особо отличились, поэтому удостоены неслыханной чести. Честь эта, как выясняется, состоит в том, чтобы не просто предстать перед богом дождя в его чертогах, свидетельствуя покорность и великие старания нашего народа, но сопровождать к богу его невесту на сегодняшнем празднике. Будет еще и праздник… Надеюсь, обойдемся без застолья. И после этих слов мы все валимся на колени, благодаря за великую милость, а изверг машет в нашу сторону чем-то вроде веника, что, видимо, означает, что все мы посвящены смерти.

Нас с Роном незамедлительно отделяют от остальных, окружают, но наши стражники к нам крайне почтительны, чего не скажешь о тех, кто отгоняет сейчас куда-то в сторону остальную часть проигравшей команды. Я поражаюсь - никто не протестует, не пытается вырваться! Молчание, шарканье босых ног по дорожке, ведущей от стадиона к величественной возвышающейся над джунглями пирамиде, будто бы сложенной из огромных кубиков. Я различаю на ее вершине открытую площадку, и в ней ослепительный блеск - солнце отражается в золоте. Меня мучает неизвестность - я практически не понимаю, к чему нам надо быть готовыми, когда это произойдет, куда нас сейчас ведут. Но задавать вопросы абсолютно невозможно - предполагается, что и мы с Роном сейчас тоже часть этого диковинного народа, что мы участвует во всем этом с глубокой верой и благоговением перед неведомым мне богом дождя. Хотя нет, вот он, бог дождя - каменный истукан прямо перед нами, у входа в огромный плоский храм, к которому нас подводят. Он показался бы мне забавным, если бы не захотел нас себе в жертву - довольно молодой человек в странном головном уборе, похожем на плоскую шапочку, завязанную под подбородком, лежит на спине, подогнув ноги, и приподнявшись на одном локте, похоже, чтоб посмотреть на нас.