Еще одна сказка барда Бидля

Путь кажется мне бесконечным - мимо храма, где мы провели полдня, по утопающей в зелени освещенной факелами тропинке, мимо огромного здания с похожим на пол яйца куполом, напоминающим обсерваторию. Но, наконец, перед нами колодец - черная вода, вся в отсветах огня, а глубина ее - абсолютное ничто. И на берегу длинный помост, нависающий над священным озером. Мы останавливаемся, я уже даже не вслушиваюсь в речи, провожающие нас в последний путь. Только бы подальше отсюда, в воду, куда угодно, только бы никогда не слышать ни их голосов, ни радостного пения, ни звуков барабанов. Нам связывают руки за спиной, толкают вперед, на помост, и мне выпадает честь идти первым. Толчок в спину - и я лечу, рассекаю своим телом черную гладь озера, смотрю уже через мутную пелену на свет факелов, на снующие наверху фигуры. И вижу пузырьки воздуха, поднимающиеся около моего лица. И понимаю, что не могу дышать. Вот рядом плюхается Рон, а за ним и Герми - я заворожено наблюдаю, как мерно колышутся их волосы в непрозрачной воде, и, похоже, собираюсь честно пойти на дно. Лицо Рона, совсем рядом, зверское выражение на нем - о, он вспоминает про заклинание головного пузыря! Я дурак, Гермиона в полубессознательном состоянии, но и ее хватает на заклинание. Я через секунду тоже вспоминаю, что такое дышать. Теперь руки. Снейп не зря издевался над нами всю последнюю неделю, заставляя не только отбивать удары, но и освобождаться от пут. Да, бросая на несколько часов одних в гостиной под Инкарцеро и предлагая освободиться самим. Если бы не он, нам бы просто не выжить. Когда мы, наконец, освобождаемся, я понимаю, что вот теперь-то и наступил тот момент, ради которого мы здесь. Ради которого смотрели на это зверство на пирамиде, ради которого чуть ли не сами прыгнули в жертвенный колодец. Чаша, где Чаша?

И я резко устремляюсь вниз, потому что если она здесь, то место ее на дне, среди прочих приношений. Я гребу рывками, все глубже уходя на дно, вода мутная, к тому же, свет факелов остался наверху, и здесь совершенно темно. Выхватываю палочку из волос - Люмос. И вижу только муть, взвесь, поднимающуюся навстречу мне со дна. Но я уже почувствовал разгорающееся в шраме тепло. Дальше, вперед, я компас, я тащу нашу команду вниз, они сами следуют за мной, так как, потеряй они меня в этой темной воде, нам не найтись. Глубже, глубже, я чувствую, как нарастает давление на мое тело, на уши, но не могу остановиться - теперь будто бы тяжелый груз увлекает меня вниз, в самое средоточие тьмы. Я достигаю дна - очень горячо - равнодушно разгребаю кости - кости животных, людей, блюда, украшения. Вот-вот, еще чуть-чуть, все, что-то обжигает мои пальцы, я вцепляюся в тонкую ручку мертвой хваткой и подношу маленькую чашу к свету моей палочки. Она вся заросла тиной и грязью, я тру округлый бок - да, это она, вот изогнул хвост в прыжке изящный барсучок Хельги Хаффлпаф. Мы у цели, крестраж жжет мои пальцы даже в воде. Я поднимаю голову вверх - в нескольких метрах надо мной Рон крепко держит Гермиону, она то ли в обмороке, то ли просто не может двигаться. Один рывок к ним, они сами хватаются за меня, и я одними губами шепчу заклятие обратного перемещения.

Нас немедленно выдергивает из этой отвратительной жижи, мы падаем на холм, уже в куртках и шапках, но с ног до головы покрытые тиной. Мы даже не можем смотреть друг на друга, потому что все троих выворачивает наизнанку прямо здесь, я еле успеваю отбросить чуть в сторону чашу. Пытаюсь лизнуть мокрый снег на холме, но меня опять рвет, и я не знаю, сколько это продолжается.

Когда мне становится несколько лучше, я успеваю только заметить, что мои друзья сидят в снегу, тесно прижимаясь друг к другу, вернее, это Рон прижимает Герми, потому что у нее, похоже, нет сил даже на то, чтобы держаться за него. Она неестественно бледна, из глаз ее льются слезы… Я бросаюсь к Чаше, к тайнику с клыком василиска, нацеливаюсь точно в середину покрытого грязью донышка и наношу удар. «Будь ты проклята», шепчу я, «будь ты проклята навек. И ты, и твой хозяин». Мне кажется, над Чашей сгущается стылая болотная муть, я вновь вижу кости, покрывавшие дно священного колодца, мертвые глаза, неотрывно глядящие на меня.

- Не смотри, не смотри, Гарри, - слышу я позади хриплый голос Рона.

Но клык по-прежнему у меня в руках, и я наношу еще один удар, и еще, и еще, чтобы вся черная жизнь вытекла из чаши. Я убиваю ее за все, что нам только что пришлось пережить, за кровь на ступенях пирамиды, за бледное лицо Гермионы…

- Гарри, - зовет меня Рон, - прекрати сейчас же. Ты ее уже всю истыкал.

И действительно, то, что только что еще было Чашей, теперь прямо на глазах превращается в кучку пепла. И налетевший порыв ветра развеивает его без следа. А мы беремся за руки, не поднимаясь с земли, и я говорю: Locus.

* * *

Сад теней.