Еще одна сказка барда Бидля

- Гарри, прекрати ее рассматривать, - это Рон шепотом окликает меня. - Нечего там смотреть. Если не можешь сам, давай я сниму Диадему. И нам пора уносить ноги!

Нет, я не хочу, чтоб равнодушные руки касались моих видений! Пусть мне будет больно - крестраж обжигает мне пальцы. Пусть я стану страшным грешником, обкрадывающим мертвую. Пусть, мне уже неважно. Не стоит моим друзьям касаться подобных вещей, навлекающих проклятия. И вот я уже прячу Диадему в складках куртки, в последний раз смотрю на Лукрецию - она неподвижна и прекрасна. И говорю ей «Прощай». И мы отправляемся.

* * *

На полслова позже.

На этот раз возвращение не кажется мне мгновенным, может быть оттого, что я намеренно хочу осознать каждую его секунду. Мы беремся за руки прямо в часовне, и я, кажется, даже не произнося заклинание, просто медленно тяну нас своей магией сквозь пласты времени наверх. Этот подъем похож на всплытие с морского дна - достаточно стремительное, потому что там, наверху, нас уже втягивает ослепительный свет, но в то же время и достаточно неспешное, чтобы разглядеть детали. Вот внизу, словно сквозь толщу мутной воды, я еще различаю очертания городских улиц, башен и купола соборов, но они постепенно истаивают, истончаются, становясь лишь призрачными силуэтами, а мы возносимся сквозь похожие на зеленоватую воду пласты времени, и мне кажется, я даже вижу поднимающиеся рядом с нашими лицами пузырьки воздуха. Здесь, конечно, нет рыб и водорослей, я поднимаю голову и вижу солнечную рябь на поверхности, где нам через секунду предстоит оказаться. В водянистых пластах изменяется наша одежда, пропадают шитье, парча и бархат, жемчуга с шеи и запястий Гермионы. И вынырнув на поверхность на знакомом холме, сейчас поросшем не желтыми жухлыми похожими на щетку пучками, а настоящей сочной травой, мы вновь становимся самими собой.

Я смотрю на Рона и Герми, пока мы еще не разжали рук - маленький хоровод из троих подросших детей вокруг несуществующей рождественской елки. Курточки, свитерочки, бледные, изможденные лица… Наши амулеты исчезли - значит, эта часть нашей миссии окончательно и бесповоротно завершилась.

Ни слова не говоря, Рон забирает у меня крестраж, отделяется от нас, направляется к тайнику под пирамидкой сложенных камней и убивает Диадему. Нас уже не пугают ни темное облачко, поднимающееся над ней, ни возникающая на мгновение иллюзия искажения пространства - мы равнодушно смотрим, как, раненая клыком василиска, обугливается диадема, как плавятся дивные камни, еще несколько минут или веков назад украшавшие полупрозрачные виски мертвой Лукреции, как сморщивается, словно дешевая проволока в костре, их причудливая серебряная оправа, как в прах рассыпается чарующе прекрасная вещь, так много лет бывшая счастьем и проклятием семейства Борджиа.

А в нашем мире как-то неожиданно наступила весна, но мы трое будто бы отделены от чистых и робких ее красок, ароматного прохладного воздуха стеклянным колоколом, внутри которого тишина и невесомая прозрачность, в которой слова, жесты, улыбки и взгляды неуместны. И мы, граждане черно-белого мира, вновь соединяем руки, и я произношу «Locus».

В доме тихо, и только в гостиной, так непривычно для наших глаз сейчас освещенной солнцем, в плоскостях солнечных лучей танцуют пылинки, потревоженные нашим появлением. Не горит камин, не слышно возни Блейки - абсолютно ничего.

- Гарри, здесь что, нет никого? - испуганно спрашивает меня Рон, видимо, подозревая меня в ментальной связи со Снейпом даже сквозь века.

Я пожимаю плечами и иду к камину - запас чужой магии себя исчерпал и я не чувствую ее хозяина.

- А вдруг мы опоздали? - Гермиона осмеливается сформулировать то, о чем мы пока молчим. - Что, если Снейп погиб, или Волдеморт что-то предпринял, ну, я не знаю. Снейп же все время говорил, что ситуация накаляется и мы должны торопиться.

- Не глупи, - неожиданно обрывает ее Рон. - Если бы погиб Снейп, мы бы не попали в дом. Значит, по крайней мере, хоть в чем-то мы можем быть уверены.

И тут что-то хлопает позади нас, вернее, кто-то, потому что, когда мы разом испуганно оборачиваемся, позади нас с виноватым видом стоит заспанный Блейки - в его взъерошенных волосах, похожих на паклю, пух, перья и пылинки, будто он ночевал в курятнике, а лямка смешных штанишек сползла до локтя, и он ее сейчас смущенно поправляет.

- Поздно-поздно, - начинает тараторить он, - Великий Мастер Северус уйти, не ждать. Блейки ждать всю ночь и еще день, и еще ночь. Плохо-плохо большой школа! - Блейки для важности поднимает вверх указательный палец. Он очень забавный сейчас, этот малыш-тролль, но у меня внутри все холодеет. Значит, мы все-таки опоздали, потому что «большой школа» в интерпретации Блейки может означать только Хогвартс.

Герми опускается перед этим маленьким чертенком на корточки:

- Блейки, немедленно скажи нам, что случилось с «большой школа»! И где твой Мастер?

- Великий Мастер никогда не говорить, когда приходить и уходить! - важно замечает Блейки, словно его приобщили ко всем секретам мироздания.