Еще одна сказка барда Бидля

Я иду в свою спальню в конце коридора, не быстро, не медленно, просто иду. Я опять один, а это для меня сейчас хуже всего. Я не оглядываюсь, я не хочу знать, отправились ли Рон и Герми спать вместе или нет. Может быть, для них это последние часы, проведенные вместе. Но вот мое время точно заканчивается, и мне не с кем разделить его. Конечно, можно сказать, что я распустил сопли. Потому что завтра и Рон, и Герми, и Невилл, и Луна и еще, и еще ринутся сражаться с Волдемортом, очертя голову. И исход этой битвы для каждого из них может быть любым. Но у них, в отличие от меня, будет азарт, то самое «а что, если», «а вдруг, чем черт не шутит…», а вот у меня никакого «а вдруг» не будет. «Ты носишь в себе тьму, юный маг, которая должна умереть», так сказала мне цыганка на площади, разглядев меня за дешевой маскировкой из парчи и бархата. А тьма должна умереть, дабы был свет…

Меня посещает мысль зайти вот прямо сейчас в библиотеку и еще раз взглянуть на «Святого Себастьяна», провести пальцами по голубому фону, удивиться равнодушным женщинам на нереальном белом балконе. Но потом я передумываю. Зачем рядиться в чужие одежды? Смотреть на лицо святого и думать о том, а было ли у него это «а вдруг»? Нет, не было. Понял бы он меня, если б я сказал ему, что завтра умру, а мне нет еще и восемнадцати? У него светлое лицо, и мне хочется думать, что, умирая на освещенной солнцем площади, он уже ясно различал очертания того мира, что выше неба…

Так что я миную библиотеку и иду прямо к Снейпу, залезаю в его шкаф и достаю темный флакон с надписью «Сон без сновидений», а потом сразу же иду к себе, даже не испытывая искушения зайти в спальню и вдохнуть запах лаванды от его подушки. У меня больше нет искушений, ведь «тот, кому ты веришь, отдаст тебя твоему врагу». Да, и в этом я тоже ничуть не сомневаюсь - Снейп будет последователен до конца во всем, особенно в том, что касается меня. И глупости, он не тот, кому я верю, конечно, нет.

Но почему-то в моей комнате мне хочется найти что-то от него, от него для меня, эта мысль даже пытается согреть меня чуть-чуть, когда я открываю дверь, но нет, никаких знаков или записок, только на подоконнике пачка маггловских сигарет, как последнее желание. Я открываю окно, заваливаюсь на кровать и впервые делаю то, что всегда казалось мне неслыханным свинством - устраиваю подушку повыше, ставлю пепельницу прямо себе на живот и закуриваю. Я хочу немного подумать, может быть, в последний раз в жизни. Что ж, Поттер, тебе не думалось до этого все восемнадцать лет?

Я дурак, потому что любой нормальный человек на моем месте сразу бы догадался, что я последний крестраж. Я помню, как Снейп странно покосился на меня, когда мы рассказывали ему все, что знали о вместилищах души Волдеморта. Мы так свято верили в то, что их должно быть шесть, в то время как из воспоминаний Слагхорна было однозначно ясно, что Лорд задумал семь. Но не успел… Сказки доброго Дамблдора для глупого Гарри Поттера. Старик тоже не мог не понимать, что значат мои сны с нападением змеи на Артура Уизли в Отделе Тайн и прочими милыми сценками из повседневной жизни Волдеморта. Он шел в дом моих родителей, чтоб создать последний, седьмой залог своего бессмертия, и он его получил! Мои головные боли, моя способность чувствовать крестражи, я тянулся к ним даже сквозь время, как стрелка компаса к северу. И я ничего не понимал! Мерзко ли мне теперь, когда я знаю, что во мне живет часть чужой души? Нет, я ее не чувствую, зато хорошо чувствую свою, которая бы поплакала сейчас, но я ей не позволяю. Я знаю, что ОНО должно умереть во мне, но для этого почему-то нужен я, весь целиком, я, совсем другой, не такой, как он. И Снейп, зная все это, а он не мог не знать, запутывался длинными тонкими пальцами в моих волосах, сцеловывал слезы с моих висков и глаз и говорил, что все будет хорошо, и я молодец. Да, все, конечно, будет хорошо, но без меня. Именно потому, что я такой вот молодец…