Еще одна жизнь (СИ)

- А как еще меня назвать? Нельзя любить двух мужчин сразу, это уже не любовь - это разврат.

Вильдам опять захохотал.

- Я думаю, разврат, - сказал он, успокоившись, - это, когда ты в постели с двумя одновременно. И то, если это никому не мешает, никого не обижает, пусть развлекаются - это их личное дело. Можно их не понимать, но осуждать... не стоит. Но ты говоришь о любви. Почему-то принято, что любить можно только одного мужчину или одну женщину. Я думаю, эти правила придумали монахи, которые вообще никого не любили. А сколько есть примеров того, как женщина разрывалась между двумя мужчинами. А сколько мужиков, живущих на две семьи! Но каждого из них все убеждают, что к одной женщине у него любовь, а к другой влечет только похоть.

- Все правильно, Вильдам. Но у тебя прозвучала одна фраза: "если это никому не мешает, никого не обижает". Но я уверена, что даже ты не хотел бы делить меня с Андреем, а уж Андрей...

- Почему - "даже я"? - в его голосе прозвучала обида.

- Потому, что ты готов мириться, что я принадлежу другому, и ждать.

- Ждать - да. Но кто тебе сказал, что я смирился? Молчать ради блага любимой - это одно, а мириться - совсем другое.

- Прости. Согласна. Сказала, не подумавши.

- Да ты тут уже много наговорила "не подумавши". Это на тебя не похоже.

- Странные вы - мужчины! Всюду твердите, что мужчинам нужно разнообразие, но стоит их женщине сказать или сделать что-то неожиданное, они, вместо того, чтобы радоваться, возмущаются.

Вильдам снова расхохотался. И утирая слезы, проговорил:

- Нет, я радуюсь, видишь, как радуюсь.

- Ага, - голосом капризной девочки прохныкала Елена, - тебе смешно, а мне что делать?

- Любить. Пока есть силы и желание, любить. Любить и получать удовольствие. Двух мужчин, так двух. Но не более, - погрозил он ей пальцем.

- Но это же измена. Сейчас я Андрею изменила, а потом изменю тебе с ним.

- Опять ты за свое. Хочешь, я скажу тебе, почему я тебя люблю и терплю твои отношения с Андреем?

- Конечно.

- Потому что ты другая, ты особенная, ты не такая, как все. После разговора там, в горах, я это только почувствовал, а вчера понял: в тебе живут две женщины, которые любят двух разных мужчин.

Волосы на ее голове встали дыбом, по спине пробежали мурашки, она перестала улыбаться и побледнела.

"Откуда он знает?.. Как он мог почувствовать?.. Что еще он обо мне знает?.."

А он продолжал, не замечая перемены в ней:

- Я много думал вчера, вспоминал тебя, размышлял, сопоставлял и пришел к выводу, что эта двойственность появилась в тебе после смерти матери. Да, точно. В тебе появилось что-то такое, что притянуло меня к тебе. И Андрея ты встретила тогда же, правильно?

Он взглянул на Елену через зеркало и... поразился перемене, произошедшей с нею: она сидела, съежившись, обхватив руками плечи и опустив голову, бледная до синевы и крупно дрожала, словно ее колотили судороги. От неожиданности он надавил на тормоза. Машина споткнулась, завизжала резина, Елену бросило на переднюю панель, она не успела выставить вперед руки, сильно ударилась головой и потеряла сознание. Хорошо, что сзади не было других машин, иначе аварии было бы не миновать. Вильдам съехал на обочину, выключил зажигание. Осторожно, за плечи он приподнял Елену, ее голова безвольно упала на грудь, он прислонил ее к спинке сидения, быстро выскочил из машины и подбежал к дверце с ее стороны, вытащил ее из машины, сел на землю и положил ее к себе на колени.

Редкие проезжающие машины притормаживали, из них высовывались любопытные пассажиры, но помощь не предлагали.

- Старый пень! Что я наделал! Елена, Еленушка, родная моя девочка, очнись!.. - приговаривал он.

Осмотрев ее, он обнаружил только одну неглубокую рану на голове, причем кровь из нее не хлестала, а слегка сочилась. Хорошо, что голова ее была наклонена, иначе она бы разбила лицо. Но в сознание она все не приходила. Вильдам сидел в пыли с Еленой на руках, подняв лицо к небу, и беззвучно плакал. Слезы ручьем катились по его щекам. Уже второй раз эта женщина заставляла его плакать. Его, Вильку, называли в детстве Вилька-кремень за то, что никакая боль, никакая обида не могли заставить его плакать. Он не плакал, когда глупо в драке погиб его друг детства Толян. Он не плакал, когда уходила жена. Но еще никто не проникал в его душу так глубоко, как эта девочка!

Рядом с ним затормозила серая "Волга", из нее выбежала женщина и подбежала к нему.

- Я врач. Что случилось?

Вильдам ничего не мог сказать. За женщиной подошел мужчина. Вдвоем они попытались забрать Елену из рук Вильдама, но он, как обезумел: прижал ее к себе еще крепче.

- Мужчина, я врач, - увещевала женщина. - Я только осмотрю ее. Я должна ее осмотреть. Вы же так можете ей хуже сделать!

Только после этих слов, Вильдам разжал руки. В этот момент Елена глубоко вздохнула и застонала. Вильдам, было, снова рванулся к ней, но женщина остановила его окриком:

- Не сметь!

Они положили ее на землю. Женщина осторожно ощупала ее, осмотрела и удовлетворенно поднялась с колен.