Еще одна жизнь (СИ)

Елена посмотрела на нее, сдерживая улыбку.

- Хорошо. Я посмотрю.

- Ну, я пошла. Евгения Семеновна, Вы со мной?

- Нет, голуба моя, я стара уж на автобусах и троллейбусах ездить, взбираться тяжело. Виля скоро заедет, он и отвезет.

- Ну, тогда до свидания всем, - она поцеловала спящую внучку в лоб и ушла.

- Скажу Виле, чтоб передал Олегу, пусть он ее больше дома загружает, ей некогда тосковать будет, - сказала Евгения Семеновна, едва закрылась за Надеждой дверь, и добавила, обращаясь к Елене, - меньше будет тебе докучать.

- А Вы, Евгения Семеновна, тоже уходите?

- Да. Не буду дожидаться, пока ты и меня выгонишь.

- Евгения Семеновна!..

- Ладно, ладно, шучу я. Но мне, действительно, пора и честь знать. Ты поправилась, сама управишься, но навещать будем, не обессудь. А срочно, что понадобится - звони.

- Спасибо, Евгения Семеновна. Кать, ты тоже уйдешь?

- Нет. Я могу и на автобусе вернуться, я еще с Машенькой повожусь.

- Вот и хорошо.

Вильдам заехал за матерью через полчаса. В машине он ее спросил:

- Ты чего так поспешно собралась? Поругалась с кем?

- Я - нет. А вот Надежду Елена выгнала.

- Как? - изумился Вильдам.

- А вот так. Та в последнее время совсем распоясалась, всеми командовала, везде лезла, вот Елена и не выдержала.

Вильдам усмехнулся в усы.

- А ты, значит, от греха подальше? Ты ведь у меня тоже командовать любишь...

- От греха подальше... - согласилась с ним мать.

Часа через два, проводив Катю, Елена позвонила Вильдаму:

- Виля, ты можешь ко мне сейчас приехать? Только не говори своим. Мне надо поговорить с тобой.

У Вильдама запрыгало сердце, но он не знал, чего ему ожидать от этого разговора. Всю дорогу он прислушивался к себе, но так и не понял причины ее срочного звонка.

Когда он приехал, Елена провела его в гостиную, усадила в кресло, сама села в другое, напротив.

- Я хотела поговорить с тобой об учебе.

- Я уже думал и разговаривал с Олегом. Надя тебе ничего не говорила?

- Нет.

- Тебе надо написать заявление на академический отпуск.

- Нет. Я не хочу пропускать еще год. Я хотела тебя попросить поговорить с Олегом о другом. Нельзя ли мне перевестись на заочный. Зимнюю сессию я сдала, а до летней Машенька подрастет, ее на время экзаменов можно будет с кем-нибудь оставлять. Я знаю, что заочно учатся лишь иногородние, но может, мне пойдут навстречу? А?

- А ты справишься? Ты уже два месяца пропустила. Успеешь контрольные сдать до сессии?

- Думаю, успею.

- Хорошо, поговорю. Это все?

- Нет, - она помедлила, опустила глаза, чтоб не встречаться с Вильдамом взглядом. - Мне нужно на что-то жить. Я не хочу отдавать дочку в ясли, не хочу, чтоб кто-то с ней водился, я сама буду ее растить и поднимать, - эти слова ножом полоснули Вильдама по сердцу. - Я хотела попросить тебя еще об одной услуге, - она по-прежнему не смотрела на него. - Мне хотелось бы работать на дому, снова копировщицей. Много, конечно, я уже заработать не смогу, но прибавка к пенсии, которую мне платят на Машу за Андрея, мне нужна.

Наконец, она подняла на него глаза. Он смотрел на нее, не отрываясь, в его взгляде читался укор. Она не выдержала его взгляда и отвернулась.

- Так, что ты скажешь?

Вильдам молчал. Она опять подняла на него полные отчаянья глаза.

- Виля, не смотри на меня так. Я должна, слышишь, должна сама зарабатывать деньги на себя и дочку.

- Почему?

- Что почему?

- Почему ты отказываешься от моей помощи?

- Я не отказываюсь. Я прошу о ней: помоги с работой.

- А я?

- Что ты? - спросила Елена, опять отводя взгляд.

- Как я себя буду чувствовать, когда ты будешь убивать себя работой, учебой, заботой о ребенке - все сама? Тебе больше не нужен "ангел-хранитель"? - теперь молчала она. - Я уважаю твои чувства, твою скорбь. Но я не перестал любить тебя, я по-прежнему жду и готов ждать еще, сколько потребуется, - она молчала, опустив голову, он не видел ни ее глаз, ни ее лица. - Твоя любовь ко мне умерла вместе с Андреем? Скажи мне, не молчи! - он поднял ее лицо за подбородок.

Слезы беззвучно катились по ее щекам и уже капали с подбородка. Он не выдержал, опустился перед ней на колени, взял ее лицо в свои руки и принялся целовать ее заплаканные щеки, глаза, нос, подбородок.

- Милая моя, родная, любимая, не мучай себя, скажи. Пусть мне будет больно, а не тебе. Я все пойму. Я все сделаю, как ты скажешь. Скажешь, уйди - уйду, скажешь, останься - останусь, скажешь, жди - буду ждать. Если бы ты знала, как твои страдания разрывают мое сердце. Я готов на все. Не молчи...

- Я хочу уехать, - сказала тихо Елена.

- Уехать? Куда? - удивился Вильдам.

- В Россию. Все равно куда, но в Россию. Женись на мне и увези меня отсюда. Здесь все будет напоминать мне о нем. При жизни он не смог встать между нами, а сейчас стоит.

- А ты... любишь меня?

Она закивала головой:

- Да. Ты очень, очень мне дорог. Я не хочу и боюсь потерять и тебя.

- Ты меня не потеряешь. Это будет в высшей степени несправедливо и к тебе, и ко мне.

В спальне завозилась, закряхтела Машенька. Елена поднялась и, утирая слезы, устремилась к ней. Через минуту она вышла с ребенком на руках.

- Ты будешь любить ее?