Ещё один брак по расчёту (СИ)

— Виолетта, матушка Илоны, нанимала убийцу, — морщась, сказал Людо, — и тот ударил Каспара ножом. Нож пробил желудок, было это, на беду, после плотного ужина, и каким чудом целитель сумел его спасти… Не иначе, нашими молитвами. Я всю ночь перед алтарём Бледной Госпожи на коленях простоял, — глухо проговорил он. — Видно, угадал, что ей молился, а не Сот, как за алхимика надо бы, и не своему Аркату.

— Так это не язва у него и не катар, — Генрих даже поёжился слегка, представив такую рану, — а после ранения?

— Ну да. Две недели по чайной ложечке воду с мёдом выпаивали.

— А тот тип, который его ножом пырнул?

— А он пропивал гонорар, заснул в канаве, простудился и в три дня сгорел в лихорадке, — Росс опасно откинулся на спинку стула, тот пошатнулся, но устоял. — Так что следствие тихо скончалось в самом начале, без грязных скандалов. А Виолетта твёрдо решила, что супружеская жизнь не для неё, и ушла в обитель Пустынниц. — Он помолчал немного, потом криво, вымученно усмехнулся и прибавил: — рыдала, кричала, что лучше умрёт, но когда госпожа старшая Серпент, в девичестве Рисанаторе, налила ей бокальчик воды и капнула туда чего-то из своей коллекции, пить наотрез отказалась. Жить ей всё же хотелось, хотя бы и в самой суровой обители из тех, про которые я слышал.

Он посмотрел на бутылку, но внезапно передумал и принялся хлебать остывший суп, ссутулившись над тарелкой и вообще наплевав на манеры. Генрих тоже глянул на соблазнительно запотевшее стекло, но решил, что тоже пока пить не станет. Ему и без того стало жарко на основательно протопленной кухне, да ещё после крепкой выпивки и горячей еды. Он даже колет, одолженный сиром Эмметом, снял и засучил рукава рубашки.

— Знаешь, — сказал он, — плевать на эту сучку заносчивую. Если она тебя не ценит, так и пошла она к Создателю и его Пророчице в жопу. Пусть поищет второго такого, кто её закидоны станет терпеть.

— Найдёт, — мрачно отозвался Людо. — Имя, деньги, связи…

— Ты-то её не ради денег и связей терпел.

— Нет, конечно, — фаворит опять вымученно усмехнулся. — Я же всё поверить не мог, как она вообще что-то во мне нашла? Не красавец, не богат, не знаменит, если бы не их библиотека, двух слов связать бы не умел… А она…

— Балованная девочка из богатой семьи, — припомнил ему Генрих. — Которая не ценит ничего, что для неё делается, потому что ей и так все вокруг должны.

— Ну нет, — неожиданно возразил Людо. — Не настолько уж она плоха. Просто она алхимик, алхимик в первую очередь. И в Империи она будет сама себе хозяйка, даже если выйдет замуж ещё разок. А тут она без моего разрешения даже к бабке в Долгий Мыс съездить не может. Одна, я имею в виду, без отца или деда.

— Так ты ещё её же и оправдываешь?

— Я же дурак, — откровенно через силу ухмыльнулся Людо и опять потянулся за бутылкой. — Мы с её отцом просто родственные души. Он эту дрянь, которая пыталась его убить, представь себе, жалеет. Даже хотел послать в обитель отступные, чтобы она могла уйти оттуда. Матушка его, правда, сказала, что Виолетта будет жить только там. Как только попробует сбежать, подпишет себе смертный приговор, или она не Мария Рисанаторе. А Илона мне ничего плохого никогда не делала.

— Только выставила тебя бараном безрогим перед целым баронством, — буркнул Генрих. — Свободы ей захотелось, смотри ты! Где она вообще видела её, свободу эту? Можно подумать, я свободен. Всем вокруг должен, за всех отвечаю, выспаться могу по-человечески, только если подстрелят — это, что ли, свобода? Ну да, зато почти уже барон. Сам себе хозяин и людям своим тоже. — Он встал, с грохотом переставил стул вплотную к тому, на котором сидел Людо, сел рядом и обнял фаворита за плечи. — Плюнь, — решительно повторил он. — То есть, сегодня напейся как следует, а вообще плюнь. Найдём мы тебе бабу, которая будет тебя любить и ценить. Вон Рената говорила, будто в Моховом девчонка уже без всякого обучения может огонь в печке разжечь. Замуж ведьмочку точно не возьмут, а Рената подучит немного, и будет тебе в кондитерской твоей помощница. А бастардов, если что, признать недолго.

Людо ткнулся головой ему в плечо и мелко затрясся. Генрих решил было, что тот спьяну разревелся… ну, неплохо бы, быстрее успокоится. Но тут Росс откинул голову и оказалось, что он бессовестно ржёт.

— Ох, ваша милость господин почти барон, — сказал он, наливая настойки Генриху и себе, — не берись никого утешать, ладно? А то насмешишь беднягу и на него же за это рассердишься.

— И что я смешного сказал? — возмутился Генрих.

— Сменять Илону Серпент на деревенскую девочку — это серьёзно, по-твоему? Нет, от помощницы-ведьмочки я точно не откажусь, спасибо, что сказал. Надо будет обязательно поговорить об этом с Ренатой. Однако спать с нею и детей от неё признавать… Извини, но супруги должны быть ровней. Вон у тебя перед глазами живой пример, что бывает, когда это правило не соблюдается.

— А ещё мой дядя и сира Катриона.

— У одного жена приезжает дважды в год, у другой консорт — аж четырежды. Семейная идиллия.