Ещё один невероятный шанс (СИ)

— “Фатима”! — с гордостью выдохнул Гонсалес. — Амайрани всё-таки привела её!

Блад обессилено откинулся спиной на банку. Омерзительная легкость — предвестник близкого беспамятства — расплывалась в груди. Он успел услышать возглас Левассёра и почувствовал его руку на своей щеке, прежде чем провалился в душное черное небытие.

========== Глава 3 ==========

Он слышал голоса и чувствовал, как его поднимают на палубу. Чьи-то руки осторожно поддерживали голову.

— Это же капитан Блад! — далекий, полный ужаса и ненависти голос ворвался в сознание.

— Все назад! Или клянусь Пророком, я убью любого, кто дотронется до него!

— Этот человек не Блад! Быть может, похож на Блада, но только лицом!

Питер открыл глаза, чувствуя неимоверную слабость. Он лежал на выскобленных досках палубы, а голова его покоилась на коленях Левассёра. Вокруг толпились напуганные, обозленные и взбудораженные пираты. Он не видел их раньше, одежды их были схожи с одеждой Гонсалеса: шаровары с широкими кушаками и просторные рубахи. На многих лицах читались растерянность, удивление и отвращение. Чуть повернув голову, Блад увидел стоящего боком к ним Алехандро Гонсалеса. В одной руке кастильца был пистолет, в другой — обнаженная сарацинская сабля.

— Я всё ещё не знаю, кто вы, — тихо произнес Левассёр, — но вы спасли меня от участи, куда худшей, чем смерть.

Его рука осторожно коснулась щеки Блада.

— Там на “Фуриосо” я принял вас за него. Любой мог ошибиться, но я знал… — Левассёр запнулся, — знал человека, который звал себя Питером Бладом… — щеки его залил густой темный румянец.

— Помогите мне встать, — Питер сжал руку француза в своей, — не хочу умереть лежа.

— Вы не умрёте, — Левассёр осторожно обнял его, стараясь не касаться ноющего плеча. — Капитан Гонсалес не допустит этого, да и я…

Он помог Бладу встать на ноги, обхватив правой рукой, в левой сверкнула шпага. Матросы снова зароптали, но умолкли под тяжелым взглядом Гонсалеса. Левассёр благодарно улыбнулся кастильцу.

— Я могу поручиться за то, что этот человек не Питер Блад, — сказал француз негромко, но голос его услышали все. — Я близко знал того, кто носит это имя. Я был в его обществе, когда оставил ему подарок от себя и от имени дамы, обесчещенной и едва не убитой им.

— Какой подарок? — прокашлявшись, спросил рослый детина, видимо, старший от команды.

— На его груди должен был остаться шрам от моего удара, — Левассёр обвел присутствующих взглядом, — но ещё есть то, что случилось меньше, чем день назад. Когда Блад нашел меня в моей каюте, я был одурманен бангом, но сумел выплеснуть ему в лицо горящее масло из светильни и вонзить крюк от фонаря ему в грудь. Настоящий Питер Блад мёртв, и в этом не может быть сомнений.

Гул удивления пронесся по рядам, матросы переглядывались. Очевидно было, что слова Левассёра глубоко потрясли их.

— Так или иначе, этот человек, кем бы он ни был, мой спаситель и друг, — Левассёр крепко обхватил Питера за талию, удерживая его на ногах. — И если позволит капитан Гонсалес, я отведу его в каюту и позабочусь о нем.

— Идите, — Гонсалес повернул голову так, чтобы видеть и команду, и своих гостей, — если понадобится что-то, дайте мне знать, Лив. Вы и ваш подопечный - мои гости и братья по оружию. И да покарает Небо того, кто поднимет на вас руку.

Пока Левассёр ножом срезал прилипшую рубашку, Блад пытался удержаться в сознании, но ему это не удалось. Он ещё чувствовал на теле осторожные пальцы француза, но мир уже погружался во тьму.

Когда он очнулся, то на короткое мгновение ему показалось, что всё случившееся было горячечным видением, кошмарным сном. Некоторое время Блад лежал, не открывая глаз, вслушиваясь в голоса и поскрипывание снастей. Память возвращалась вместе с тупой ноющей болью в плече и груди. Было больно дышать и почти невозможно двигаться.

— Лежите, мой сид, лежите, — меньше всего Блад ожидал услышать на пиратском корабле нежный женский голос. Тем более, что женщина говорила на странном испанском языке со множеством арабизмов. Удивление заставило его открыть глаза, хотя от простого движения век всё поплыло, а к горлу подкатила тошнота.

Над ним склонилось прелестное личико, золотистое от жаркого солнца, огромные светлые глаза с тревогой смотрели на него. У Блада быстрее забилось сердце. Невозможная, поразительная красота незнакомки не могла бы оставить равнодушным даже камень, а Питер все же был живым человеком. В молчании он смотрел на девушку, удивляясь тому, как быстро его сердце предало память об Арабелле.

— Вы уже очнулись, Пьер, — обрадовано сказал Левассёр, входя в каюту, — позвольте представить вам нашу гостеприимную хозяйку. Мадемуазель Амайрани Гонсалес, сестра Алехандро.

Он взял маленькую ручку девушки в свою большую ладонь и бережно прижал к губам.

— Рад знакомству, мадемуазель Гонсалес, — Блад слабо улыбнулся. — Надеюсь, я не доставил вам особых хлопот?

— Нет, мой сид, — на щеках девушки появились ямочки, — я надеялась, что вы пойдете на поправку. Вы были очень плохи.

— От простой раны? — удивленно нахмурился Блад.