Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ)

- И объявление в интернете давать нет смысла: ночь... да и насколько вероятно, что кто-то... - Доктор остановил Андре и Луизу, одновременно сделавших жест готовности... - Нет, вы не можете. Вам делали уколы ещё тогда, на месте происшествия; я ожидал, что вы предложите, и посмотрел - группа крови не соответствует. Это, может быть, злой рок, но нужна - четвёртая... очень редкая, вы-то знаете, - кивнул он Винсену... У этой девочки бомбейская группа крови. Исключительно редкая - один случай на несколько тысяч; и надо же, что именно у неё!.. Людям с этой группой иногда пересаживают от доноров с третьей, но ей - нельзя, не примется, тут такие показания... И нужно чудо, чтобы найти за несколько часов донорскую почку, да ещё и от человека без патологий, - чтобы, ввиду срочности сократив по времени до минимума все лабораторные проверки, извлечь и трансплантировать орган. Это, наверное, злой рок, - повторил он и взглянул, как бы взыскуя подтверждения и поддержки, на вышедшего из палаты вслед за ним дежурного реаниматолога, - мы сделали... постарайтесь поверить нам... мы сделали всё возможное, но, кажется, малышка обречена...

Но оба доктора - вместе с выглянувшей, приоткрыв дверь, медсестрой, - увидели, что последние предложения словно бы пали в пустоту. Казалось, они даже не были по-настоящему услышаны никем из этих троих - ни родителями, ни девочкой-подростком со стаканчиком чая в руке и с удивительно женскими, растекающимися от всколыхнувших душу взрослых познаний глазами... Эти фразы не были услышаны, ибо при словах о четвёртой, "бомбейской", Андре и Луиза сцепили взоры, изо всех сил помогая друг другу не смотреть на Жюстин... и глаза их отражали бездонность боли и ужас перед неким зачитываемым безмолвно для всех остальных, слышимым только ими приговором... Перед приговором к невозможному, которое властно и беспощадно преобразовывалось для них в эти мгновения в неизбежное...

- 16 -

А Жюстин приблизилась к ним со стремительной решимостью; но им быстрые и гулкие её шаги казались поступью восходящей на жертвенный алтарь...

- А я почему-то думала, что "бенгальская", - молвила она тихо, но звучно. - Это, наверное, потому что бенгальские огни... А теперь припоминаю: правда, "бомбейская"... Папа, ты мне говорил - у меня именно эта... ты сказал, что она у очень немногих... Я отдам почку, господин доктор, - добавила она просто, ещё тише, чем всё предыдущее; и замолкла, сделала лёгкий глоток чая... а потом, подсев, взяла родителей за руки - обоих, - и сжала их кисти в своих ладонях, словно подпитывая их души жизненной силой...

Да, два года назад Винсен водил её, девятилетнюю, на очередную сдачу крови. Не в первый раз это было; и не в первый раз она по-детски боялась укола... А сделав его, сестра - как, бывало, и раньше, - подарила ей наклейку. И именно тогда она услышала, что у неё, оказывается, уникальная группа крови... Сам-то папа и раньше знал - да и мама тоже, - чуть ли не с её младенчества; но тут он взял и рассказал ей эту занятную вещь. Она об этом особенно не раздумывала - бомбейская так бомбейская, превращённая потом её памятью в "бенгальскую" из-за этих самых огней, а ещё, может, и из-за тигров, которые там водятся...

"Я - камень; и я от такого, поверь уж мне, не разобьюсь!.." - вспомнил Винсен то, что сказал Луизе около суток назад, узнав от неё историю убитой им "Клэр"... Сейчас он молчал - каменно, окаменело, оцепенело... И Луиза молчала так же, и, наверное, в её памяти тоже мелькали сейчас эти его слова; но они смотрели друг на друга - не на дочку, - и словно бы спасали друг друга этой всё ещё длившеюся сцеплённостью взоров; словно бы удерживала она их от падения с некоего крутого, скользкого, жестокого склона в разверзаемую прямо вблизи, в полушаге, пучину, глубиной своей уходящую до самой сердцевины земного шара... "Я - камень?.." Нет, не камень; по всему видно, они с Луизой схвачены сейчас дланью, которая может, если пожелает, разбить их вдребезги, расколоть на микрочастицы, распылить и рассеять... Они молчали, у них не получалось произнести что-либо, и руки их в ладонях Жюстин безвольно дрожали, и как будто из невообразимой дали доносились до них звуки, порождаемые окружающим миром...

- Девочка, но ты... но ведь ты... - главврач не окончил фразу, не выговорилось у него казённо-протокольное "несовершеннолетняя".

- Но выхода нет, - сказала она, подымая на него глаза. - Или это, или...

- У неё действительно четвёртая? - спросил доктор Винсена; тот обратил к нему застывшие, словно непонимающие, глаза и, не будучи в состоянии разжать губы, простонал некое "у-а-м-м-м"... Тут его сознание вдруг как будто "вынырнуло" - чтобы сделать вдох, который позволит как-то жить дальше, - и ему подумалось: она, сказав об этом сама, избавила их с Луизой хотя бы... хотя бы от того, чтобы ИМ быть отдающими её... предлагающими это... А мы предложили бы? Не хочу об этом знать!.. - крикнуло опять что-то в нём; и по лицу Луизы можно было уловить, что и она думает и чувствует то же самое...