Ещё три сказки, сказ и бонус

Кархо опять почувствовал, что краснеет — ну точно! Она или читает мысли, или ощущает его эмоции! Однако это — не дело. В-смысле, не дело, что она больше не придёт.

Как же тогда общаться, если понадобится её найти?

— Послушайте, леди. Если вы будете появляться так, как в последний раз — то есть — видимой, и при всех — мне кажется, что никто не будет против. Другое дело, если…

Он заткнулся, закусив губу, запоздало подумав, что она может обидеться.

Она… Засмеялась.

— Не бойтесь, командир. Это тоже было… Вроде проверки. Приношу, кстати, извинения за то, что как бы… Вторглась в вашу, да и других, частную жизнь. Разумеется, этого больше не будет. Только — деловые отношения!

А сейчас — идёмте. Что-то мы заболтались. Ваши люди уже начинают беспокоиться. Да и пора вам сниматься с якоря, и лететь за «жизненно необходимыми запасами»!

Читать молитву над трагически погибшими Кархо поручил доктору Гусману: у того был роскошный авторитетный баритон. И нараспев он читать умел. Так что когда всё закончилось, многие бойцы, собравшиеся у длинной могилы, даже что-то смахивали с глаз… Кархо, вздохнув и перекрестившись, приказал закапывать тела, так и оставленные в защитных костюмах.

До полностью заросшей сейчас тайгой и абсолютно неразличимой с воздуха засечки долетели меньше чем за ночь. Ветер, разумеется, оказался попутный.

Кархо всё это время переваривал их странный разговор. И всё больше склонялся к мысли, что женщина — не человек. И не была им никогда. Скорее уж, она — какой-то дух. Дух местности. Как были в древних сказках и легендах — наяды, дриады, домовые, лешие… Не на пустом же месте возникает вся эта народная мудрость, передаваемая от дедов — к отцам, а затем — и внукам. Эпос, так сказать. Презрительно отринутый и забытый с изобретением радио, телевидения, мобильной связи и прочих гаджетов. Которые сейчас все сдохли.

А вот духи…

Ладно, Бог с ним, с эпосом. Им бы с хозяйственными делами разобраться.

Над посёлком, как определили разведчики, геологической партии, пришлось зависнуть даже капитальней, чем над шахтой.

Потому что и правда — здесь оказалось всё.

Солярка в бочках. Смазочные масла. Мастерская со станками, инструментами и запчастями. Болты, гайки, прокладки…

Кархо, немного подумав, собрал совещание офицеров. Поскольку было ясно, что бесконечно, или даже просто слишком сильно, расширять наружную полусгнившую оболочку, чтоб принять на борт найденное, опасно, решили избавиться от того, что уже не могло понадобиться.

Так на земле в мощном срубе с до сих пор не протекающей крышей из толстого шифера оказались три из четырёх тридцатимиллиметровых пушек, с частью боекомплекта (Кархо решил всё же оставить к последней пушке патронов побольше…). Два крупнокалиберных пулемёта, огнемёт, три гранатомёта из шести, отслуживший своё капризный двигатель из правой передней гондолы, старая обветшавшая одежда, обувь, одеяла, ацетиленовые горелки и их шланги, агрегаты-бочки для выработки ацетилена из давно разложившегося карбида…

Потому что женщина не соврала: в прогнившем, но ещё не сильно протекающем гараже нашёлся КамАЗ с решётчатой мачтой вместо кузова — бывшая буровая установка. Ну, бурить-то они ничего не собирались, а вот двухсотсорокасильный дизель демонтировали с большим удовольствием. Так же, как и погрузили на борт большой запас асбесто-железных прокладок, запасных колец для поршней, и многое, многое другое.

На складе вещей забрали новые одеяла, обувь, спецодежду и даже простыни…

Кархо хитро улыбался в усы, буквально лучась от счастья: три года! Теперь как минимум три года им не нужно беспокоиться, где бы разжиться топливом для генераторов и двигателей. И свет в теплице можно включать чаще. И даже, как он давно собирался, посадить томаты, и вырастить пару яблонь. Карликовых.

Какая молодец их Леди! Выполнила всё, что обещала, и, как и сказала — даже больше.

Даже Ларкин признал, помявшись, что молодец. А уж красива… Зар-раза!

На то, чтобы демонтировать и снова установить и опробовать двигатель, погрузить на борт солярку, учебники (здесь оказалась даже сельская библиотека! Не иначе, как при посёлке геологов работала и местная школа!), и всё остальное, ушло пять дней.

К счастью, здесь оказался и погреб-ледник, выдолбленный в вечной мерзлоте, начинавшейся на глубине пяти-шести метров. Из него забрали все консервы. Особенно радовало сгущённое молоко и пеммикан.

К моменту отбытия Кархо подготовил речь. Собрал всех в столовой, рассказал о тех замечательных запасах, что появились у них теперь, поблагодарил от своего лица, и от лица всех присутствующих появившуюся к началу его спича, женщину-призрака.

Та с достоинством чуть склонила голову, и ответила, что людям, живущим по совести, чести, и соблюдающими православные обряды, она помочь готова всегда. И рада, что тела и души невинно убиенных нашли теперь вечный покой.

Кархо поблагодарил ещё раз. Женщина исчезла.